Сначала исчезли пчёлы…

— Серьёзно?! — удивляюсь ещё больше. — А я на Ельцина работал!

— А где? Если не секрет, конечно…

— Не секрет — в УИЦе.

— О-о-о! — театрально скривился Миша.

— Чего «о-о-о»? Работа как работа, — даже чуть насупился я. — Между прочим, людям помогал, когда можно было…

— Ну, ладно! — примирительно поднимает руки Табакерка. — Помогал, так помогал… А чего сдёрнул-то?

— Получилось так…

— Да ладно тебе! Колись! — преждевременно перешёл Табакерка в режим панибратства.

— Да… — снова замешкался, пытаясь сформулировать мысль.

— Переклинило? — пытается угадать Миша и, как ни странно, попадает в точку.

— В общем — да, — соглашаюсь с его предположением.

— Натворил чего-то?

— Было дело…

— А чего? — решил-таки допытаться хозяин.

— Ну, как тебе сказать… — решаю не отпираться. — Короче, пацана из специнтерната забрать решил. Знаешь, школы такие есть, куда так называемых асоциальных детей…

— Да, знаю-знаю! — нетерпеливо перебивает Табакерка. — Так и что?

— Ну, забрал! — развёл я руками.

— Недоговариваешь? — весело прищурился тот.

— Чуть-чуть совсем, — соглашаюсь с хозяином дома. — Охрана была против.

— И?

— Была против, но за оружием своим следила плохо, — решаю чуть съюморить.

Однако, Миша явно понял, что в этой шутке, шуткой и не пахнёт. Но, его этот факт, похоже, нисколько не смутил.

— Молоток, что могу ещё сказать? — одобрительно кивнул Табакерка. — Это ты не того пацана, что со Спиридоном и Леной живёт, вытаскивал?

— Его.

— Твой?

— Чего, «мой»?

— Сын.

— Да, ну! — брезгливо отмахиваюсь, словно от мухи. — Мне сколько, по-твоему?

— Ну, в жизни бывает всякое! — развёл руками Табакерка. — У меня вот, Кристя, в двадцать родилась!

«Значит, по возрасту уже на выданье» — отмечаю про себя, поскольку Мише уже явно за сорок.

— Так, а какое он к тебе отношение имеет? Если не секрет, конечно… — продолжает допытываться хозяин.

— Да, как тебе сказать, — почему-то чуть смущаюсь, по неясным самому мне причинам, — просто пацан — сын моей хорошей знакомой…

— Бабы твоей?

— Нет, не бабы! — начинает чуть раздражать назойливость хозяина. — Просто подруги, — уточняю на всякий случай. — Поехали проведать и, ты знаешь, так там всё уныло и, как бы тебе сказать…

— Колюче, — вдруг выдаёт свой вариант прилагательного Табакерка. — Всё угловато, схематично. Все такое, ломающее любую индивидуальность и творческие порывы. Всё как форма для штамповки. Штамповки биоресурса…

От изумления у меня начинает отвисать челюсть. Вглядываюсь в лицо «Табакерки», который ещё минуту назад был для меня заурядным станичником. Даже не замечаю, как юная и прелестная Кристина приносит нам горячий чайник и чашки. Даже её удаляющаяся и прекрасная в своей юной притягательности фигурка, уже не может приковать к себе мой взгляд. Внимание просто поглотил этот, кажущийся мне теперь странным, человек.

— Чего умолк? — как ни в чём не бывало, вопрошает Миша.

— Откуда вы всё это знаете?

— Мы же договорились на «ты»?!

— Да какая разница! Откуда? — повторяю свой вопрос.

— Я был там, — просто отвечает Табакерка. — Три года. Я всё там знаю. От входных ворот и этих дурацких указательных линий, и заканчивая тем, какие болты крепят к стенам хомуты водопроводных труб. Я был там три года. Потом сбежал.

— Ни хрена себе… — только и нашёлся я.

— Ага, — согласился Миша и наполнил чашки благоухающим горячим напитком. — Ромашка! — объявил он. — Выпей. Успокаивает.

— Спасибо, — принимаю предложенную мне чашку и делаю глоток. — А мы точно об одном и том же месте говорим? — вдруг усомнился я в искренности хозяина. — Насколько я знаю, подобные школы организовали лет десять назад, не больше. А вам…

— Сорок четыре, — совершенно спокойно уточнил Миша. — Только, «тебе», мы, кажется, договорились?

— Пардон.

— Ты всё верно говоришь, — откинулся на спинку Табакерка. — Сама система таких школ появилась не так давно. Но вот, на базе чего они появились?

— И, чего же? — озвучиваю ожидаемый вопрос.