Снежные цветы

— Я договорилась с хозяином. Идём.

— Вот как? Тебя вижу не только я?

— Ну разумеется, сладкий, — беспечно рассмеялась она. — Меня видно и слышно, если я этого хочу. Ты глянь: половина народа здесь пялится на меня самым бесстыдным образом. Поверь, они тебе завидуют. Ночь, вино, красивая женщина — чего ж тебе ещё нужно?

Он невесело рассмеялся, вновь наполняя свою кружку. Сделал большой глоток, позволяя её руке завладеть его пальцами. Медленно поднялся, подчиняясь призывной улыбке и движению руки.

— Смотри, сладкий, любой из них был бы счастлив оказаться на твоём месте.

— Не волнуйся. Это ненадолго.

— Глупый… Это навсегда.

Её пальцы были холодными как лёд. Ногти чуть царапали кожу ладони, скользя по ней. Она продолжала улыбаться, неторопливо шагая вперёд, к лестнице, и дальше, вверх, ступенька за ступенькой. Улыбаться всем сразу и только ему одному. А в чёрных глазах плескалась вечная ночь, бесконечная морозная пустота.

— Это мы ещё посмотрим, — одними губами прошептал он, прикрывая за ними дверь и задвигая засов.

— Она тебя не спасёт, — усмехнулась она, поворачиваясь, кладя неожиданно потеплевшие ладони ему на плечи и подходя совсем близко.

— Замолчи! — выдохнул он, резко притягивая её к себе.

Горячие губы заскользили по шее, ногти царапнули плечи, стягивая рубашку. Кончики пальцев с неожиданной нежностью погладили обвившую предплечье змею. Ему даже почудилось ответное довольное шипение. А она продолжала то бесстыдно прижиматься, то чуть отстраняться, позволяя снимать с себя одежду. Волна мягких чёрных волос раскатилась по спине.

— Разве не женщина? — шепнула она, запрокидывая голову, подставляя шею для новых поцелуев. — Наоборот, самая настоящая женщина… не чета глупой девчонке…

— Молчи!

— Есть лишь один способ заставить женщину молчать, и ты его знаешь. Давай же, воспользуйся.

— Тварь! — прошипел он через мгновение, отстраняясь и вытирая с губ кровь.

— Тебе же нравится, разве нет?

Она сделала последний шаг назад, демонстративно покачнулась и с тихим грудным смехом повалилась на разобранную кровать. С кошачьей грацией изогнулась, позволяя лунному свету скользнуть по каждой соблазнительной линии стройного тела. Намотала на палец прядку волос, призывно покусывая нижнюю губу и бесстыдно раздвигая колени.

— Тебе нравится… — шепнула она. — Иди сюда.

— Нет, — равнодушно обронил он, подбирая с пола рубашку.

— Уверен? Я могу дать тебе то, чего ты никогда не получишь от маленькой человечки. Вообще ни от какой другой женщины.

— Не сомневаюсь.

— Так иди сюда.

— Нет.

— Почему? — удивлённо спросила она, сдвигая тонкие брови.

— Потому что я тебя не хочу.

Чёрные змеи волос взметнулись, когда тварь резким движением встала на колени, вцепляясь пальцами в спинку кровати. Дерево жалобно затрещало. Только что нежные женские черты исказились от гнева. Блеснула острыми гранями ледяная злоба в мгновенно ставших совершенно чёрными, без намёка на белки, глазах.

— Так, значит? — прошипела она.

— Значит так, — холодно отозвался Алланир, делая шаг к двери. — Хочешь, иди поищи себе другую игрушку на эту ночь. Найдётся много дураков, которые согласятся с радостью. Или убирайся в бездну, к своему Мораэну.

— Зря ты отказываешься, сладкий, — пропела тварь, вновь раскидываясь на кровати.

— Может быть, — пожал плечами Алланир. — Только мне всё равно, Безымянная.

— Ты ничего не понимаешь! — неожиданно выкрикнула тварь, сворачиваясь на кровати клубочком и закрывая лицо руками. — Ничего! Мне не нужны другие! Не нужен Мораэн! Мне нужно моё имя! Спаси меня! Спаси! Узнай моё имя!

Выйдя в коридор и закрыв дверь, Алланир прислонился к ней спиной, медленно сквозь зубы втянул в себя воздух и так же медленно выдохнул, невидящим взглядом уставившись в темноту. В комнате за спиной была тишина. Он слушал её долго, раз за разом заставляя себя дышать глубоко и размеренно. Потом медленно выпрямился и вновь открыл дверь. В комнате было пусто. Только на подушке остались тёмные пятна — следы слёз.

* * *

— Подвинься.

Рэймон плюхнулся на гладкий камень рядом, выдернул пробку и приложился к горлышку бутылки. Сделал несколько больших глотков, поморщился, перевёл дыхание и предложил:

— Будешь?

— Хватит, — качнул головой Алланир. — И тебе хватит. Рассвет скоро.

— Что, и даже не спросишь, как всё прошло?

— А надо?

— Да в бездну!

Бутылка полетела в ближайшие заросли невысокого колючего кустарника и с жалобным звяканьем разбилась. Куда-то в сторону от дороги метнулась небольшая тёмная тень. Некоторое время ночную тишину нарушал только звук тяжёлого, прерывистого дыхания.

— Я так не могу, — выговорил, наконец, Рэймон, глядя в тёмное небо. — Сейчас ладно, она и не понимает. А утром проснётся — и что?

— И будет скандал, — меланхолично отозвался Алланир. — С криками, слезами и раздачей пощёчин. Вполне заслуженных, кстати. Только он и так будет.

— Это почему?

— Умом, Рэй, она всё прекрасно понимает. Но заставить себя не может. А теперь, из-за твоей некстати проснувшейся совести, упущена отличная возможность не заставлять.

— А ты бы смог? Нет, скажи, смог бы вот так?