Снежные цветы

Если добавить сюда то, что возвращаться мне нельзя, боюсь, слишком меня там радостно встретят и сразу к алтарю проводят под белы рученьки, а вообще от всех сбежать… кто же мне даст? А если вдруг и дадут, куда податься? По здравом размышленье я неизменно приходила к неутешительному выводу, что в таком случае придётся закончить дни в каком-нибудь весёлом доме. Потому использовать придётся то, что есть, а не то, что нравится. Тем более, что то, что есть, не так уж и не нравится. Я ничего не забуду, конечно, не смогу, как бы ни хотела. Но это моё прошлое принадлежит мне, а не я принадлежу своему прошлому.

— Я, — лениво сообщила я, потягиваясь. — А ты что же думал: обманул, использовал, ещё и соблазнил в конце концов, и сбежишь от ответственности?

— Я тебя соблазнил?! — аж поперхнулся Нир.

Кажется, слышать подобное обвинение, понимая, что оно мягко говоря не вполне заслужено, для него было очень ново. Я неожиданно сама для себя развеселилась. Всё когда-то бывает в первый раз, да.

— Ты можешь, конечно, утверждать обратное, — с трудом сдерживая смех, ответила я, — но кто ж тебе поверит, с твоей-то репутацией…

— Ладно, — покладисто согласился Нир. — Буду изображать жертву.

— Попробуй только, — хищно прищурилась я.

Кажется, мне что-то собирались ответить, но не успели облечь мысль в достойные случая выражения. С первого этажа донёсся грохот, звон и громкая нецензурная ругань. Рэймон и Аллора методично и вряд ли вообще слушая друг друга, перебирали всю родню той и другого до десятого колена. Потом по лестнице простучали торопливые шаги, и дуэт превратился в трио.

— Вы сдурели тут что ли? — заорал Иреас, легко перекрикивая скандалящую парочку. — Я уж думал, случилось что-то!

— Случилось! Она на меня кипяток вылила! — наябедничал Рэймон.

— Ты сам виноват! — возмутилась Аллора.

— Молчать! — рявкнул Иреас, видимо, потеряв терпение.

И, что удивительно, на самом деле воцарилась тишина. Похоже, Рэймон просто не ожидал, что Иреас однажды позволит себе нечто подобное, а Аллора прикусила язык за компанию. Или, может, тоже от неожиданности.

— Вставать надо, — вздохнула я. — Или, боюсь, за этой вашей лозой придётся топать не позавтракав.

— Да уж, — как-то мрачно согласился Нир, поднимаясь и оглядывая комнату в поисках своей рубашки. — Кипяток это уже перебор даже по меркам Аль.

Я вылезла из-под одеяла и пошла за валяющейся у двери курткой, по пути подбирая остальное. Вернулась со всем ворохом на кровать и начала неторопливо одеваться. В какой-то момент поймав себя на том, что не чувствую ни малейшего стеснения от того, что занимаюсь этим в присутствии мужчины. Занимающегося, к слову, ровно тем же самым. В моём присутствии.

Вспомнилась Ронна, моя вроде как подруга. В обществе считается, что у девушки благородного происхождения непременно должна быть подруга её возраста и из её круга. Вот потому наши родители нас сводили, усердно и безуспешно, сколь-нибудь близко мы так и не сошлись. Не в последнюю очередь потому, что Ронну слишком уж любили ставить мне в пример. Причём все, кому не лень, вплоть до служанок.

Да, в отличие от меня она была настоящей скромницей, любила женские рукоделия, не носилась с мальчишками — такой эталон благовоспитанной девы, что куда только бежать и где прятаться. И замуж она вышла уже два года тому как. Год назад мама потащила меня к ней погостить и отпраздновать Тайльден. И заставила подарить вышитую сорочку. Вышитую, конечно же, мамой, не мной.

Так вот, сорочка эта была сочтена Ронной "красивой, но ужасно непристойной". Лично я так и не поняла, чего уж там было такого непристойного. Да, короткая и полупрозрачная, ну так поди и не для званых ужинов предназначенная. А чего можно стесняться перед мужем на втором году семейной жизни я не понимала уже тогда. Прямо не видал он там чего-то. Хотя… зная Ронну, легко можно поверить, что и правда не видал.

— Я - падшая женщина?

Не знаю, зачем спросила это вслух и какой ответ ожидала услышать. Вообще-то да, так оно и есть, теперь уж точно. С женихом это ещё куда ни шло, но тут же изменить ему с другим, причём запросто, и не сказать, чтобы сильно по этому поводу угрызаясь…

— Нет. И не говори так никогда.

Нир подошёл, медленно опустился передо мной на колени, взял в руки мои ладони и заглянул в глаза. Я вздохнула. Если учитывать только факты… но как их, такие, учитывать? В каком учебнике хорошего тона, в каком законе сказано, что можно и нельзя делать для спасения мира? И как жить дальше со сделанным.

— Ты любимая женщина. Моя любимая. Я никому тебя не отдам, слышишь? В моей жизни нет никакого другого смысла, кроме тебя.

— Такие слова… — я снова вздохнула и закончила: — Такие слова обязывают. Меня.

— Нет. Ты имеешь полное право поступить со мной как захочешь. Как сочтёшь нужным.

— Мне нужно, — тихо ответила я, — чтобы ты понял: ты не один. И не всех нужно заставлять и подталкивать, с некоторыми достаточно просто быть откровенным.

Глава 17