Снежные цветы

Темнота колыхалась, проплывая вокруг зыбкими облаками, касаясь кожи мягкими лапами. Кожи, которой не было. Добыча смерти теряет всё. Одно прикосновение показалось более отчётливым и настойчивым. Что-то невидимое ненадолго сжало призрачные пальцы. Смутно знакомо, но уцепиться за воспоминание не удалось, слишком быстро оно ускользнуло.

— Улыбнись, сладкий…

Вкрадчивый голос звучал прямо в голове. Мир сжимался до него одного в такие моменты. Мир, которого не было. Вместо которого осталась только холодная, изменчивая темнота, затягивающая, растворяющая.

Не стоило проверять, что будет, если не исполнить просьбы. Она была способна на многое, а именно здесь, пожалуй, на всё. Губы шевельнулись, уголки послушно поднялись.

— Вот так. Ты скучал по мне, сладкий?

— Да.

Да, тварь здесь была способна на всё. Кроме одного — слышать его мысли. Иначе не улыбалась бы сейчас в ответ. Наверное, не улыбалась бы. Но вдруг ей наоборот нравилась его ложь? Нравилось именно то, что он вынужден лгать и улыбаться. Кто может знать, что у неё на уме?

— Я тоже скучала.

Тьма оказалась рядом, запредельно близко, вызвав дрожь. Могильный холод её безупречных пальцев прикоснулся к плечам, скользнул по груди, запуская ледяные когти внутрь. Как это всё вообще могло случиться?

— Зачем?

Задавший этот вопрос стоял вдалеке, но голос слышался так, будто и он рядом, прямо за спиной. В его голосе не было интонаций, не было никакого выражения. Просто набор пустых звуков, царапающих уши.

— Зачем?

Тварь рассмеялась, переспрашивая. Грудь на миг сдавило невыносимой болью, потом резко отпустило. Пальцы переключились на волосы. Играя, разобрали пряди, запутались в них, потянули, заставляя откинуть голову назад.

— Холод, холод, холод… безупречная белизна такая холодная, — голос твари звучал до невозможности живо: капризно и чуть лениво. — Мне тоже хочется немного огня. Посмотри, это ведь настоящий огонь, живой огонь.

Мёртвый огонь. Он чуть было не сказал этого вслух, успел удержаться. Какая теперь разница, живой или мёртвый? Здесь же нет ни жизни, ни смерти, только тьма, пустота и холод. Это место — могила всему.

Тварь скользнула в сторону, склонила голову, будто в самом деле любуясь. Играя. Она была далеко, но что-то тянуло за руку. От пальцев по призрачному телу расплывалось неожиданное, невозможное здесь тепло. Он невольно шагнул в сторону, подчиняясь зову этого тепла. Тонкие, чуть надломленные брови твари — стрелы мрака во тьме — недовольно сдвинулись, между ними показалась одна вертикальная складочка.

— Куда же ты, сладкий?

Он не знал, куда. Не думал, просто не мог сопротивляться, делая ещё шаг и ещё, отдаляясь от продолжающей хмуриться твари. Тепло манило, звало, тянуло, не позволяя себе противиться. Уговаривало вспомнить что-то, что-то очень важное. Имя. Тепло звало его по имени, но он никак не мог расслышать…

Вдали показалась тонкая вертикальная полоса света, ослепительная среди окружающей её темноты. Тепло было там, оно звало пойти туда за ним. Вернуться. Нужно было куда-то вернуться…

Он поднял глаза, глядя на гибкое, изменчивое тело твари, сейчас подобравшееся, будто готовящееся к прыжку. Губы её чуть кривились от сдерживаемого гнева. Рука взметнулась для удара, тускло блеснули чёрные когти.

— Так, значит?!

Обжигающая боль прикоснулась к коже, заставила дёрнуться. Память обрушилась лавиной. Мысли, мгновения жизни, то, кем он был и с кем. Огромные, сердито распахнутые синие глаза смотрели на него, а губы шептали имя. Его имя, снова и снова. Задохнувшись, он шагнул к светлой полосе. Тварь мгновенно опять оказалась рядом, преграждая путь. Окатила непроглядной чернотой гневного взгляда.

— Хочешь снова сбежать, сладкий? — прошипела она. — Правда хочешь? Ну так ступай. Только… только посмотри сперва на это.

* * *

На какой-то миг мне показалось, что веки едва заметно дрогнули. Вскинув лицо, я невольно стиснула пальцы Нира в безумной надежде. Нет, показалось. В глазах, наверное, зарябило от бесконечных рядов мелких букв.

Надо было продолжать читать, но я продолжала смотреть, не в силах оторваться, впечатывая в память спокойные, расслабленные сейчас черты. Сражаясь с искушением склониться и прикоснуться, пока никто всё равно не видит. Искушение победило быстро. Я ему позволила. Оглядевшись на всякий случай, коротко, украдкой тронула губами уголок рта и тут же отпрянула, испугавшись сама себя. А в следующий миг зажала рот ладонью, чтобы не закричать от ужаса. По левой щеке Нира будто бритвой полоснули. Дважды сразу. Кровь бисеринками выступила из тонких порезов.

Глава 8

Не знаю, сколько я просидела, оцепенев от ужаса, закусив собственный палец, чтобы не кричать. Очнулась от прикосновения ладони к плечу, вздрогнула, обернулась и увидела Рэймона. В глазах у него тоже застыл страх.

— Откуда?

— Н-не знаю, — через силу заставляя себя говорить, пробормотала я. — Просто появились вдруг. Я его не трогала!

Кровь резко прилила к щекам. Трогала, конечно же трогала, только не так! И всё равно чувствовала себя лгуньей. И виноватой. Может быть, из-за моего глупого желания всё и случилось…