Снежный путь

Охотник огляделся вокруг. Первую часть задания он выполнил, а вот что делать дальше он не имел ни малейшего представления. Логично было бы предположить, что самое время приступить к поискам второго Фантома, но перед ним стояло аж 360 возможных выборов по компасу. «Первый Фантом уничтожен. Ожидаю дальнейших инструкций.», — отправил он по гиперсвязи и стал ждать ответа.

Но просто стоять было совсем неинтересно, поэтому он решил прогуляться по окрестностям. Везде, где он проходил, он видел одно и то же — разруха, заброшенность, совершенный упадок. Он пытался представить себе, каково здесь было, когда Преддверие находилось в самом расцвете, но сделать это по обломкам зданий, кускам торчащей из земли арматуры и бетонной крошке представлялось весьма затруднительным.

А вокруг стояла тишина. Абсолютная, ничем не нарушаемая тишина. Молчал и «БВ».

Носитель: Аллё! Ты живой?

БВ: Произвожу тестирование систем. Не отвлекать.

Носитель: Живой…

Почувствовав усталость, Охотник присел прямо на торчащий из снега обломок какой-то стены и закрыл глаза. Но усталость нарастала. Мало того, мышцы стали надсадно ныть, а в голове зазвенело. Он сразу понял, что это расплата за те сверх возможности, которые он обрёл на время благодаря мощным стимуляторам и приготовился к худшему. И худшее не заставило себя ждать.

Ноющие ощущения в мышцах сменились нарастающей в геометрической прогрессии болью, а в голове вместо звона начался сплошной гул и рёв. Он сполз с обломка стены на землю и его скрючило судорогой боли. Он попытался распрямиться, но каждое движение сопровождалось таким болезненным откатом, что он завыл. Очень скоро боль, практически не встречая сопротивления, затопила его всего. Настолько, что он совершенно выпал из реальности. Казалось, что он весь теперь, каждая клеточка его тела состоит из боли. Возможно, он кричал, но не осознавал этого. Боль накрыла разум сплошной красной пеленой и показала ему, как выглядит ад.

Глава 5. Второй контакт

Он открыл глаза и увидел багровое небо. Но постепенно его цвет менялся и скоро снова стал привычно синим. Настолько ярко синим, настолько прозрачно-кристальным, что он понял — это и есть цвет жизни.

Он попытался сесть, но боль тут же прошила всё его тело. Он заскрежетал зубами и откинулся обратно. Какое-то время он лежал, глубоко дыша, а потом предпринял очередную попытку. Было всё ещё очень больно, но ему удалось сесть.

Он оглянулся и увидел, что сидит на краю большой обугленной воронки, заполненной клочьями тел и кусками рухнувшей боевой платформы. Его лёгкая пехотная броня оказалась вся покрыта копотью, обожжена, изломана и во многих местах покрыта кровью. Его кровью. Страшный удар и взрыв сильно его покалечили, но всё же он жив…

Он попытался подняться и у него это получилось. Но не сразу. Его долго качало из стороны в сторону, а правая перебитая нога отказывалась нормально сгибаться. Он попытался разработать её, сгибая и разгибая, но добился только очень болезненных ощущений. Попробовал идти и тут же упал. Пришлось ползти.

Наступление врага прокатилось дальше и теперь он находился в тылу противника. А это означало, что на месте отгремевшего сражения в любой момент могут появиться поисковые команды, зачищающие территорию от уцелевших одиночек. Таких, как он. А значит нужно спрятаться. Хоть где-нибудь.

Неподалёку, он знал, есть болота, окружённые густыми лесами, где можно укрыться на первое время. А потом… А потом надо попробовать добраться до своих. Только вот где они сейчас? Их отряд не справился с задачей — не прикрыл основные силы, а это в свою очередь означает, что противник скорым маршем двинулся туда. И что там сейчас происходит или уже произошло — то только богам и известно. Но нужно попытаться. А для этого нужно выжить.

Ползти тоже было очень больно, но всё же терпимей, чем наступать на перебитую ногу. Он поочерёдно выбрасывал вперёд руки, потом подтягивался, помогая уцелевшей второй ногой, а перебитую даже и не думал использовать. Она и так ужасно болела. И в общем он двигался достаточно быстро. Но руки скоро стали уставать. Как и спина. Он грузно повалился на землю и замер, набираясь сил. Его тяжёлое дыхание взметало в воздух пыль и пепел, а глаза неподвижно смотрели на то, что некогда было полной жизни равниной.

А потом он опять полз. И опять отдыхал. И опять полз. Он настолько привык к мысли о том, что если не успеет укрыться в лесу, то его найдут и застрелят, как Равнинного Падальщика, что практически об этом не думал.