Снимая маску

Именно Сара заметила первое указание, что мы не далеко от Вудхаусленда. Как только мы съехали с главной трассы по направлению к Саутгемптону, она обратила внимание на огромный билборд с рекламой приюта для одиноких собак и кошек. Мы повернули за угол на подъездную дорожку Вудхауса, где страшно ревел пикап. В его кабине сидела высокая худая пожилая дама, а в кузове виднелись три подноса с только что поджаренной курицей.

«Здравствуйте, я Этель», – проорала женщина сквозь шум мотора. – «Я только покормлю кошек, Слива в гостиной, увидимся через минуту». Мы сразу же направились к дому. Было бы глупо стоять на дороге в ожидании возвращения пикапа. На крыльце стоял сам хозяин.

«Привет, я Слива, – сказал он, – вы, должно быть, мистер Эйкборн, мистер Браун и мистер и миссис Уэббер». Наш фото-спутник ретировался.

Огромное облако пыли и грохот гравия возвестили о возвращении миссис Вудхаус, и мы сели пить кофе, все, кроме незаметного фотографа. После довольно неловкого разговора пришло время музыки. У окна стояло большое фортепиано, и я был крайне взволнован, когда Вудхаус сказал, что Джером Керн исполнял на нем «Плавучий театр». Так как мое и Алана пение оставляло желать лучшего, было решено, что Алан будет читать слова песен Вудхаусу, а я буду аккомпанировать.

Писатель был явно тронут песней «Half a Moment». Когда я закончил, он пристально посмотрел на меня: «Мистер Уэббер, не думаю, что кто-либо из моих персонажей сможет исполнить настолько эмоциональную песню, как эта». Прекрасный способ сказать, что то, что я написал совершенно не соответствовало его произведениям.

Дела пошли в гору, когда мы исполнили «When Love Arrives», песню, которая была хорошо встречена даже в аду премьеры. Едва мы успели закончить, как Вудхаус прокричал: «Этель, иди сюда, в наших кустах лазает какой-то парень с камерой».

Мы с Аланом развернулись. В кустах под окнами гостиной сидел фотограф Питера Брауна, он сидел на корточках и явно желал оставаться незамеченным.

«Эй ты там, притворяющийся азалией, выйди и покажись!» – скомандовал Слива.

К тому времени, как Питер объяснил, что это его известный фотограф-протеже, который привносит свое уникальное художественное чутье в запечатление нашей исторической встречи, пришло время уходить. С Вудхаусов было достаточно. На прощанье великий писатель сказал: «Мне хотелось бы попробовать себя в сочинении этой симпатичной баллады, если у вас когда-нибудь возникнут проблемы со словами». Я поблагодарил Сливу и Этель из окна машины, и мы отправились в обратный путь. Что с засвеченной пленкой Тима, что с фотографом в кустах, у меня не оказалось доказательств того, что мы с Вудхаусом когда-либо встречались.

Мелодия «Half a Moment» была посвящена Саре, потому она очень личная. Иногда я думаю, что из всех баллад эта – моя самая любимая. Я часто задаюсь вопросом, как бы она звучала, если бы слова сочинил человек, написавший «Билла-завоевателя».

* * *

Но, несмотря на все, по возвращении в Англию мы оставались в приподнятом настроении. У нас был отличный подбор актеров. Дэвид Хеммингс уже был утвержден на роль Берти Вустера и уже подписал все нужные бумаги. Нед Шеррин попал в точку, когда описал его как «развратного херувима». Дэвид был квинтэссенцией кинозвезды шестидесятых, став знаменитым после «Фотоувеличения» Антониони и женившись на актрисе Гэйл Ханникат. Он сам описывал их пару как «Бёртон и Тейлор бедного человека». Впрочем, к моменту начала работы над «Дживсом» он уже жил с бывшей подружкой Тима Пруденс де Касембрут. Тим бросил Прю ради актрисы из вест-эндовского «Иосифа». Не знаю, послужило ли это причиной его отказа от «Дживса», но могу сказать, что Прю была с нами на протяжении всего проекта, и все были очень рады, когда они с Дэвидом поженились.