Сны о красном мире

Даже здесь, в степи, над пыльной лентой дороги ветер пах гарью. Дым и жухлые, коричнево-бурые травы. И пыль. Сегодня Милене было плевать на «демонов». И вместо того, чтобы устраиваться на дневку в неглубокой балке с мелким ручьем, как остальные, девушка продолжала идти, зло вколачивая каблуки ботинок в утоптанное до каменной твердости полотно дороги. Из добытого в городе плаща, окончательно превратившегося в лохмотья за несколько суток пути, Милена соорудила что-то вроде рюкзака, куда уложила сумку и пакет с бумагами. Бережно хранимый плащ Солара был безжалостно извлечен и наброшен на плечи. Сразу же стало теплее. Укутавшись, она потерлась щекой о мягкий чистый бархат. Ветер тут же исправил его вопиющую чистоту, швырнув в девушку пылью. Может, не стоило надевать… все равно здесь некому удивляться ее странного покроя куртке и брюкам.

Указатель на перекрестке вещал, что прямо по дороге – Коруна, направо будет какой-то Траан, а Осата – налево. До Траана было ближе всего. Девушка задумалась. Воды не было. Еды тоже. Пожав плечами, Милена решительно свернула налево.

Она медленно брела по краю дороги, переставляя ноги, как автомат. Прошло несколько часов, развилка осталась далеко позади, силы, впрочем, тоже. В ушах по сверчку, в голове пусто и гулко, как в пустой металлической бочке. Оступилась. Скатилась по невысокому пологому откосу, поросшему грубыми колкими стеблями пыльника, и оказалась на островке густой стелющейся травы с круглыми красно-бурыми мясистыми листьями. Приподнялась.

«Ты устала, – сказал Голос. – Отдохни».

Руки дрогнули, подогнулись, Милия упала лицом в красно-бурый ковер, ткнулась носом в покрытые мелкими ворсинками листья. Аромат был таким сильным, что голова пошла кругом.

– Мята… – шепнула, или подумала девушка. – Мята…

«Менх, невежественные девчонки…» – ворвался в голову напыщенный сиплый голос старого лекаря, голос из прошлой… позапрошлой жизни.

Хотелось открыть глаза, но сил не было. Милия взяла губами щекочущий лист, надкусила – прохладная вязкая горечь обожгла язык и нёбо.

«Ты устала, – сказал Голос. – Спи».

И она уснула…

Проснулась рывком, села, торопливо проверила свои немногочисленные вещи – все было на месте. Выдохнула. С новой силой накатила жажда. Пришлось подняться и снова идти.

Невнятный, постепенно нарастающий звук заставил обернуться. По дороге со стороны развилки стремительно приближаясь, катилось облако пыли. Всадник.

Первым порывом было убраться подальше, вот только организм, пребывая в состоянии протеста вообще, остался стоять в пол-оборота к несущемуся конному смерчу. Несколько минут, и девушка оказалась в густом облаке пыли с запахом конского пота и кожи. Чихая и тщетно пытаясь избавиться от попавшего в нос и щедро припорошившего лицо песка, Милена краешком слезящегося глаза обнаружила, что всадник резко осадил лошадь – кротта – в нескольких метрах от нее и возвращается. Соскочив с седла на ходу, он с диким воплем ринулся к девушке, сгреб ее в охапку и закружил, гоняя не успевшую осесть пыль!

«…?! …?!!»

Кротт явно неодобрительно косился на творящееся у него под носом безобразие, пыхтел, выдувая из ноздрей невесомые облачка пара, и нетерпеливо переступал копытами.

Хватка у мужчины оказалась железная, поэтому, осознав всю тщетность попыток освободиться, Милена, радуясь своему крепкому вестибулярному аппарату, терпеливо ждала, когда этот ненормальный прекратит изображать карусель.

– Соноран! – наконец остановившись, выдохнул он, не разжимая рук. – Соноран! Это же чистое безумие! Ты – здесь! На этой дороге, в это проклятое Небесами время… Ты… одна! Сумасшедшая. Откуда ты взялась?

– Из Роккиаты, – изумленно ответила Милена, тихо шалея от радости, потому что голос незнакомца в темном шерстяном плаще был голосом Шеама.

И лицо, небритое, осунувшееся, тоже было его. В этом девушка убедилась, высвободившись из чересчур крепких объятий и отступив на шаг. Щека все еще хранила холодок плотного кожаного нагрудника, способного защитить от случайной стрелы, а губы беспрестанно разъезжались, являя миру вселенскую радость. Впрочем, девушка была не одинока в своих чувствах – точно такая же улыбка красовалась на лице Шеама.

– Духи-покровители! – вдруг спохватился Шеам. – Мне к утру нужно быть в Осате. Везу донесение из Северной части Первой Объединенной лично его светлости лорду Волдену дан Глиссе.

– Ты курьер?

– А куда еще было податься? Армия не по мне, а это в самый раз. И платят не в пример лучше. А ты… – Странный взгляд. В нем было несколько слоев как на провозимой контрабандой картине известного художника с написанным поверх шедевра натюрмортом, а по натюрморту – холодный пейзаж: сумерки, скалы, запустение. – Ты другая.

– И ты изменился.

– Зачем тебе в Осату?

– К лорду на поклон, – Милена улыбнулась. Вышло невесело.

– Он так и не женился.

– Полагаешь, это должно что-то значить для меня?