Собирание русских земель Москвой

207 К этому времени надо отнести договор в. к. Михаила Александровича с Новгородом, изд. в С.Г.Г. и Д., т. 1, № 8. Условное признание его великокняжеской власти выражено в оговорке «а вынесуть тобе из Орды княжение великое, нам еси князь великий, или как не вынесуть тобе княжения великого из Орды, пойти твоим наместникам из Новагорода проць и из новгородских пригородов, и в том Новугороду измены нету». См. А.А. Шахматова «Исследование о языке новгородских грамот XIII и XIV веков», с. 233–234. Труднее приурочить грамоту (того же издания № 16), где в. к. Михаил признает восстановление рубежа между новгородскими и тверскими владениями «по старому рубежу», возврат сел, купленных его боярами и слугами в Новгородской земле во время его княжения («в мое княженье»), – безденежно, а купленных при прежних князьях – за выкуп, а со своей стороны требует «неправы» о своих «зашельцах» (?) в Торжке, суда о пограбленном у его людей и отпуска без выкупа его людей, «пойманных» новгородцами; в конце обычные условия – о праве гостей «ходить» без рубежа и выдаче «по исправе» холопов, должников и поручников. Специальное содержание этой докончальной грамоты позволяет видеть в ней не самостоятельный договор, а договорную запись, дополняющую или видоизменяющую статьи другой, основной грамоты. Можно бы предположить такое отношение ее и к № 8 (развитие и изменение статей о возврате сел и несколько дополнительных условий). Но трудно приурочить к определенному времени до 1371 г. (А.А. Шахматов датирует эту грамоту 1368–1371 гг., указ. соч., с. 235) или к 1371 г. две черты этой грамотки: 1) покупка сел боярами и слугами во время княжения в. к. Михаила требует некоторой продолжительности этого княжения; А.А. Шахматов и предположил, что наместники Михаила сидели в Новгороде и ранее 1371 г., но это ни из чего не видно, да и едва ли возможно, ввиду устойчивой тенденции Новгорода принимать только великокняжеских наместников; и 2) упоминание о пограбленном имуществе людей Михаила и пойманных его людях не поясняется никакими известными нам фактами до 1372 г., когда новгородцы сослали с Торжка Михайловых наместников (Новг. I, с. 362; ПСРЛ, т. VIII, с. 20; т. XI, с. 18). Поэтому предпочтительна более поздняя датировка грамоты – 1372 г., после разгрома Торжка в. к. Михаилом.

208 ПСРЛ, т. VIII, с. 17–20; т. XI, с. 15–19; т. XVIII, с. 110–113. В Воскресенской и Симеоновской взятие Торжка и Любутский бой под 6881 (1373) г.; в Никоновской, как и в Новгородской I (с. 362), – под 6880 (1372) г. Предпочесть надо последнюю дату, как по общему ходу событий, так и по тому, что сжатое изложение Воскресенской (и Симеоновской), суммирующее события, не могло не сбить хронологии в пользу более поздних моментов. После взятия Торжка в. к. Михаил привел новгородцев к «докончанью», след которого, с новгородской стороны, в «наказе послам» (определение С.М. Соловьева) – С.Г.Г. и Д., т. I, № 13, а со стороны в. к. Михаила – в грамоте С.Г.Г. и Д., т. I, № 16. Состоялся ли окончательный договор – не знаем: по грамоте № 16, если принять такую ее датировку, видно, что Михаил, взяв силу над новгородцами, еще держится за великокняжескую власть над Новгородом. И его наместники снова водворились в Новгороде, Торжке и в волостях новгородских.

209 Полагаю, что только в этот момент, в 1372 г., состоялся мир Ольгерда с в. к. Дмитрием и затем брак князя Владимира Андреевича с Еленой Ольгердовной («в ту же зиму» 1372–1373 гг.); в 1374 г. князь Владимир обстраивает свое удельное гнездо – Серпухов (см. выше.); соответственно этому прошу дату его брака (на с. 176) 1371 г. исправить на 1372/73 г. Если летописи помещают известие об этом браке под 1371 г., то под влиянием записи о литовских послах этого года, что они «обручаша» литовскую княжну князю Владимиру, означавшей, по-видимому, лишь предварительное соглашение о бракосочетании.

210 К этому моменту С.М. Соловьев отнес последнюю договорную грамоту между в. к. Михаилом и Великим Новгородом – С.Г.Г. и Д., т. I, № 17 (Ист. России, кн. 1, ст. 989; то же у А.А. Шахматова, указ. соч., с. 235 и 270). Эта грамота показывает, что после разгрома Торжка Новгороду пришлось признать, на известных условиях, власть Михаила: его наместники на Торжке и других новгородских волостях. Условий его «докончанья» с в. к. Дмитрием не сохранилось.

211 По свидетельству летописных сводов (ПСРЛ, т. VIII, с. 22; т. XI, с. 22–23; т. XVIII, с. 115–116; т. XV, с. 435), в этом походе кроме сил Низовской земли и новгородцев участвовали князья смоленский, новосильский, оболенский. Этот перечень, то более, то менее полный, связан в Никоновской летописи с рассказом о том, что последовавшие в том же году нападения Мамаевых татар на Нижний Новгород и Ольгерда на Смоленск были карой за участие нижегородских князей и смоленского князя в походе на Тверь. Быть может, эти нападения – не столько кара, сколько запоздалая диверсия для поддержки Михаила? ПСРЛ, т. XI, с. 24.

212 С.Г.Г. и Д., т. I, № 28.