Женщины, вы все, конечно, слабые!Вы уж по природе таковы.Ваши позолоченные статуисо снопами пышными – не вы.И когда я вижу вас над рельсамис ломами тяжелыми в руках,в сердце моем боль звенит надтреснуто:«Как же это вам под силу, как?»А девчонки с ломами веселые:«Ишь, жалетель! Гляньте-ка, каков!»И глаза синющие высовывают,шалые глаза из-под платков.Женщин в геологию нашествие.Что вы, право, тянетесь туда?Это дело наше, а не женское.Для мужчин, а не для вас тайга.Но идете, губы чуть прикусывая,не боясь загара и морщин,и, от ветки кедровой прикуривая,шуткой ободряете мужчин.Вы, хозяйки нервные домашние,так порой на все ворчите злонад супами, над бельем дымящимся…Как в тайге, на кухне тяжело.Но помимо этой горькой нервности,слезы вызывающей подчас,сколько в вас возвышенности, нежности,сколько героического в вас!Я не верю в слабость вашу, жертвенность.От рожденья все вы таковы.Женственней намного ваша женственностьоттого, что мужественны вы.Я люблю вас нежно и жалеюще,но на вас завидуя смотрю.Лучшие мужчины – это женщины.Это я вам точно говорю!16 февраля 1961, Бакуриани
«В Бакуриани снова я. Так надо…»
В Бакуриани снова я. Так надо,как это было надо год назад.Деревья смотрят добро и мохнато,и крошечные лыжники скользят.Бездумная младенческая негав стране снегов и белых-белых тайн.Наверно, снег идет отсюда в небои облаками делается там.Я не один теперь. Мы здесь вдвоем,два беглеца от суеты долины,и, как снежинки, мы неразделимы,на склоне этом горном снеговом.Нас радует простая здравость лыж,биточков со сметаной и боржома.Здесь нет друзей, но нет враждебных лиц,не надо с кем-то спорить и бороться.Но этого-то мне недостает.Не все же суета внизу, в долине.Конечно, воздух там совсем не тот,но там борьба великая идет,и от нее себя мы отдалили.Выдумываем яблочный режим,но знаем все же неопровержимо,что от режима этого сбежим,а в этом прелесть всякого режима.И путь, наверно, у меня один.Я знаю – будет сложным он и длинным:всю жизнь бежать к вершинам от долини возвращаться от вершин к долинам.16 февраля, Бакуриани