Собрание сочинений. Том 4

Мы сто белух уже забили,цивилизацию забыли,махрою легкие сожгли,но, порт завидев, – грудь навыкат!друг другу начали мы выкатьи с благородной целью выпитьсо шхуны в Амдерме сошли.Мы шли по Амдерме, как боги,слегка вразвалку, руки в боки,и наши бороды и бакинесли направленно сквозь порт;и нас девчонки и салаги,а также местные собакисопровождали, как эскорт.Но, омрачая всю планету,висело в лавках: «Спирту нету».И, как на немощный компот,мы на «Игристое донское»глядели с болью и тоскою

и понимали – не возьмет.Ну кто наш спирт и водку выпил?И пьют же люди – просто гибель…Но тощий, будто бы моща,Морковский Петька из Одессы,как и всегда, куда-то делся,сказав таинственное: «Ща!»А вскоре прибыл с многозвоннымогромным ящиком картонным,уже чуть-чуть навеселе;и звон из ящика был сладок,и стало ясно: есть! порядок!И подтвердил Морковский: «Е!»Мы размахались, как хотели, —зафрахтовали «люкс» в отеле,уселись в робах на постели;бечевки с ящика слетели,и в блеске сомкнутых колоннпузато, грозно и уютно,гигиеничный абсолютно

предстал тройной одеколон.И встал, стакан подняв, Морковский,одернул свой бушлат матросский,сказал: «Хочу произнести!»«Произноси!» – все загудели,но только прежде захотелихотя б глоток произвести.Сказал Морковский: «Ладно, – дернем!Одеколон, сказал мне доктор,предохраняет от морщин.Пусть нас осудят – мы плевали!Мы вина всякие пивали.Когда в Германии бывали,то «мозельвейном» заливалимы радиаторы машин.А кто мы есть? Морские волки!Нас давит лед, и хлещут волны,но мы сквозь льдины напролом,жлобам и жабам вставим клизму,

плывем назло имперьялизму?!»И поддержали все: «Плывем!»«И нам не треба ширпотреба,нам треба ветра, треба неба!Братишки, слухайте сюда:у нас в душе, як на сберкнижке,есть море, мама и братишки,все остальное – лабуда!»Так над землею-великаномстоял Морковский со стаканом,в котором пенились моря.Отметил кэп: «Все по-советски…»И только боцман всхлипнул детски:«А моя мамка – померла…»И мы заплакали навзрыдно,совсем легко, совсем нестыдно,как будто в собственной семье,гормя-горючими слезамисперва по боцмановой маме,а после просто по себе.

Уже висело над аптекой«Тройного нету!» с грустью некой,а восемь нас, волков морских,рыдали, – аж на всю Россию!И мы, рыдая, так разили,как восемь парикмахерских.Смывали слезы, словно шквалы,всех ложных ценностей навалы,все надувные имена,и оставалось в нас, притихших,лишь море, мама и братишки(пусть даже мамка померла).Я плакал – как освобождался,я плакал, будто вновь рождался,себе – иному – не чета,и перед богом и собою,как слезы пьяных зверобоев,была душа моя чиста.23–26 сентября 1964, Коктебель