Собрание сочинений. Том 7

Директор хозяйственного магазина,ты влез в итальянские мокасины,склеенные из немецких обоев,таких,          что навряд ли достанешь и с боем.На рыжей руке,                         отдающей мастикою,часы на браслете из платины тикают.Вот как алхимики наши маститы —делают            платину                         из мастики!Директор хозяйственного магазина,ты прешь в «мерседесе» неотразимо.Поставь колпаками к нему самоделки —тобою припрятанные тарелки,японские,                с видами Фудзиямы,из тайной твоей подприлавочной ямы.С кассетной нэпмановской Одессой,с аэрофлотскою стюардессой,с усмешкой кривой                               надо всеми и всемты катишь надменно

                                  на Бони Эм.В квартире твоей стоят,                                       нечитаемые,как мебель души,                             Пастернак и Цветаева.Зачем же ты отнял их                                    у студента,еще никогда не вдыхавшего «Кента»?В стране              Толстого и Достоевскоготы вырос в гиганта,                                торговец стамесками?Будь проклят,                       алхимик и лжечародей,строитель страдающих очередей!Могли ли представить Рублев и Радищев,что ты на их прахе,                               подонок,                                             родишься?И разве матросы шли с песней на Зимний,чтоб ты властвовал в хозмагазине?Директор хозяйственного магазина,мастика историю                            не погасила,не склеил историю

                              спрятанный лак.Ее не зажмешь                        вместе с взяткой в кулак.И встанет                над миром торгашеским,                                                        чуждымэпоха         с карающим классовым чувством!10 октября 1980

Киоск звукозаписи

Памяти ВысоцкогоБок о бок с шашлычной,                                        шипящей так сочно,киоск звукозаписи                              около Сочи.И голос знакомый                              с хрипинкой несется,и наглая надпись:                             «В продаже Высоцкий».Володя,             ах как тебя вдруг полюбилисо стереомагами                           автомобили!Толкнут

             прошашлыченным пальцем                                                          кассету,и пой,          даже если тебя уже нету.Торгаш тебя ставит                                в игрушечке-«Ладе»со шлюхой,                   измазанной в шоколаде,и цедит,             чтоб не задремать за рулем:«А ну-ка Высоцкого мы крутанем!»Володя,             как страшно                                 меж адом и раемкрутиться для тех,                              кого мы презираем!Но, к нашему счастью,                                     магнитофоныне выкрадут                    наши предсмертные стоны.Ты пел для студентов Москвы                                                 и Нью-Йорка,для части планеты,                               чье имя – «галерка»,и ты к приискателям

                                  на вертолетеспускался и пел у костров на болоте.Ты был полу-Гамлет                                 и полу-Челкаш.Тебя торгаши не отнимут.                                          Ты наш…Тебя хоронили, как будто ты гений.Кто – гений эпохи. Кто – гений мгновений.Ты – бедный наш гений семидесятых,и бедными гениями небогатых.Для нас Окуджава                              был Чехов с гитарой.Ты – Зощенко песни                                  с есенинкой ярой,и в песнях твоих,                            раздирающих души,есть что-то                  от сиплого хрипа Хлопуши!…Киоск звукозаписи                                  около пляжа.Жизнь кончилась.                              И началась распродажа.Рига, декабрь 1980

Завещание Симонова