Читаем Собрание сочинений в 8 томах. Том 5. Очерки биографического характера полностью

Добиваясь опубликования очерка, Кони обратился к А. В. Луначарскому с письмом, в котором отмечал: «Дорогой Анатолий Васильевич, меня удивляет, что Советская власть или по крайней мере ее органы находят что-то предосудительное в моей брошюре. Дело в том, что она насквозь правдива. Я не верю, чтобы правда о прошлом могла бы в какой бы то ни было степени вредить революции и росту сознания свободного народа. Очень прошу Вас: заступитесь за мою брошюру. У меня остается один долг и одна радость — успеть сказать побольше правды о прошлом. Пишу мемуары и хочу думать, что делаю этим нужное дело» (цит. по статье А. В. Луначарского «Три встречи», «Огонек» 1927 г. № 40. Письмо без даты).

Публикуемое ниже письмо А. Ф. Кони к М. Н. Гернету от 18 марта (б/г) свидетельствует о той большой настойчивости, которую проявляет Кони для опубликования своей брошюры: «Многоуважаемый и дорогой Михаил Николаевич!; Вам, конечно, сообщил М. Ф. Теодорович о том, что, по словам Южина-Сумбатова, Луначарский «негодует» на неразрешение цензурой моих воспоминаний о Витте, с которыми он желал познакомиться и которые поэтому Теодорович отвез в Москву. В конце концов может оказаться, что статья будет разрешена и будет представлена Вам для дальнейшего своего осуществления в печати, в чем Вы мне, вероятно, не откажете. На этот случай я хотел Вас просить сделать в ней некоторые поправки и дополнения, а также исключения, ничего противоцензурного не могущие иметь, причем по бывшему примеру я их выслал бы на отдельных листках. Но вчера здесь появился в продаже третий том воспоминаний Витте, содержащий в себе пересказ содержания первых двух с присоединением захлебывающегося восторга перед его героем и ряда ругательных характеристик разных министров, начинающихся, однако, восторженными отзывами о их нравственных свойствах. Этот том полон ряда фактических ошибок и неправильной хронологии. Достаточно указать хотя бы на то, что Н. А. Неклюдов называется обер-прокурором Святейшего синода, переходящим затем на должность товарища министра внутр. дел — или на то, что сам Витте, вызванный в качестве свидетеля по делу о крушении, называет себя экспертом, тогда как в экспертизе, происшедшей гораздо позже, он никакого участия не принимал и в Харькове во время ее производства не был. Ряд этих неточностей и повторений лживого рассказа о своей выходке в присутствии Александра III в Киеве заставляют меня считать необходимым еще раз высказаться по этому предмету и привести выписки из проекта правительственного сообщения, принятого особой комиссией Государственного совета. Поэтому, когда и если моя статья поступит в распоряжение редакции П[рава] и Ж[изни], я очень бы просил Вас вернуть мне ее для некоторых существенных и характерных дополнений [50]

.
Вместе с тем у меня является мысль, что было бы, может быть, лучше напечатать ее в одном из ближайших №№ журнала, хотя, конечно, вполне предоставляю это Вашему усмотрению…» (из личного архива А. В. Гернет).

Несколько позднее книгу о Витте написал Е. Тарле, который прислал ее Кони. В связи с этим Кони писал П. Е. Безруких (19 мая 1927 г.): «Новый академик Тарле прислал мне свою свежую книжку о Витте. Он рассматривает с другой плоскости, чем в моей вышедшей книжке о Витте в 1924 году, но оба мы сходимся во взглядах на то, что этот огромный государственный человек, гениальный в своем творчестве, был во всем, что касается личной жизни и властолюбия — ничтожным человеком» (ЦГАЛИ, ф. 2192, оп. 1, ед. хр. 141).


Стр. 239С. Ю. Витте (1849–1915) — один из крупных государственных деятелей периода царствования двух последних Романовых— родился в Тифлисе и получил воспитание в семье своего дяди, известного реакционными панславистскими взглядами генерала Р. А. Фадеева, оказавшего на молодого Витте значительное влияние. В 1870 году Витте успешно окончил физико-математический факультет Новороссийского университета в Одессе. Однако научной деятельности в университете он предпочел службу на Одесской железной дороге. К середине восьмидесятых годов Витте уже занимает крупный пост управляющего юго-западными железными дорогами. В 1883 году он издает книгу «Принципы железнодорожных тарифов по перевозке грузов», принесшую ему широкую известность специалиста тарифного дела. В эти годы Витте выступает со статьями не только по железнодорожным вопросам, но и на общеполитические темы в различных изданиях, в том числе в катковских «Московских ведомостях» и аксаковской «Руси». В 1881 году он принял участие в создании «Святой дружины» — конспиративного сообщества для борьбы с революционным движением.

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев бизнеса
10 гениев бизнеса

Люди, о которых вы прочтете в этой книге, по-разному относились к своему богатству. Одни считали приумножение своих активов чрезвычайно важным, другие, наоборот, рассматривали свои, да и чужие деньги лишь как средство для достижения иных целей. Но общим для них является то, что их имена в той или иной степени становились знаковыми. Так, например, имена Альфреда Нобеля и Павла Третьякова – это символы культурных достижений человечества (Нобелевская премия и Третьяковская галерея). Конрад Хилтон и Генри Форд дали свои имена знаменитым торговым маркам – отельной и автомобильной. Биографии именно таких людей-символов, с их особым отношением к деньгам, власти, прибыли и вообще отношением к жизни мы и постарались включить в эту книгу.

А. Ходоренко

Карьера, кадры / Биографии и Мемуары / О бизнесе популярно / Документальное / Финансы и бизнес
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Достоевский
Достоевский

"Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он - самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира". Это слова Н.Бердяева, но с ними согласны и другие исследователи творчества великого писателя, открывшего в душе человека такие бездны добра и зла, каких не могла представить себе вся предшествующая мировая литература. В великих произведениях Достоевского в полной мере отражается его судьба - таинственная смерть отца, годы бедности и духовных исканий, каторга и солдатчина за участие в революционном кружке, трудное восхождение к славе, сделавшей его - как при жизни, так и посмертно - объектом, как восторженных похвал, так и ожесточенных нападок. Подробности жизни писателя, вплоть до самых неизвестных и "неудобных", в полной мере отражены в его новой биографии, принадлежащей перу Людмилы Сараскиной - известного историка литературы, автора пятнадцати книг, посвященных Достоевскому и его современникам.

Альфред Адлер , Леонид Петрович Гроссман , Людмила Ивановна Сараскина , Юлий Исаевич Айхенвальд , Юрий Иванович Селезнёв , Юрий Михайлович Агеев

Биографии и Мемуары / Критика / Литературоведение / Психология и психотерапия / Проза / Документальное