Сочинения в 3 томах. Том 2: Земля Санникова. Рудник "Убогий". Тепловая шахта

У Насти голова закружилась от неожиданного счастья. Бедная девушка, выросшая у мачехи, имевшей собственных двух дочерей и сына, и недавно лишившаяся отца, она не могла надеяться на хорошую партию в своем поселке. За нее уже сватался пожилой и вдовый казак, небогатый и нетрезвый, с кучей малолеток, искавший к ним няньку. А тут ей предлагали стать урядничихой, жить самостоятельной хозяйкой, не имея ни свекра, ни свекрови, ни чужих детей, и жить не в бедном поселке, а на руднике, где ее муж — начальство, а потому и ей также — почет и уважение.

Она благодарно взглянула на урядника, который физически давно произвел на нее впечатление, хотя она еще побаивалась этого могучего самца, льнувшего к ней.

Мокрых, увлекая Настю все дальше от места маевки, рассказывал ей, как они обставят свою квартиру, какие у нее будут наряды, кольца и ожерелья. Горячее дыхание урядника, говорившего на ухо девушке нежные слова, туманило ей голову, а сильная рука все крепче и крепче обнимала ее стан. Тропинка, по которой они шли, исчезла, приведя их к полянке в две-три квадратных сажени. Белые стройные березки, красные трепещущие осинки обступили полянку тесным кольцом, словно скрывая ее от нескромного взора; второе, более низкое кольцо составляли кусты багульника, усыпанные розовыми цветами, и среди них оставалась площадка, заросшая пышной травой, не больше широкой кровати, так и манившая на отдых.

Иван Миронович опустился на траву и привлек Настю к себе на колени. Его пышные усы, пахнувшие табаком и фиксатуаром, коснулись лица девушки, щекоча ей нос и щеки. Она зажмурила глаза и, запрокинув голову, полулежа на руках урядника, отдалась жгучему и жуткому удовольствию первого поцелуя. Этот поцелуй лишил ее силы сопротивления, а урядника побудил добиваться немедленно конечной цели предпринятого им обхаживанья девушки.

Они целовались и шептались, и опять целовались, пока отдаленный выстрел не заставил их вспомнить о времени. Урядник взглянул на часы.

— Однако, седьмой час на исходе. Надо быть, это созывают господ к ужину, — сказал он. — Пора нам идти назад.

Оправив платье и прическу, Настя побежала по тропинке, которая так неожиданно и коварно привела ее в объятия урядника Иван Миронович шел за ней, но, не доходя стана, свернул в сторону, чтобы выйти из леса на лужайку не следом за Настей, а с другой стороны.

VII

На лужайке публика действительно собиралась ужинать. Над потухавшим костром в двух котлах бурлила похлебка, а на воткнутых в землю палочках поджаривались шашлыки, распространяя запах горелого сала. На коврах и кошмах, освещенных косыми лучами солнца, спускавшегося уже к гребню горы, были расставлены тарелки, разные закуски, краснели и желтели бутылки с винами и водками. Дамы образовали цепь вокруг своего ковра, чтобы не пустить на него мужчин, возвращавшихся с пруда.

Когда прислуга доложила, что суп и шашлыки готовы, Николай Константинович предложил дамам переменить гнев на милость и ужинать совместно. Но, получив в ответ требование рассказать, что привез нарочный, он беспомощно развел руками и сказал:

— Я могу сообщить вам только, что все дело в луидорах.

— Луидорах? Это что значит?.. Это нам ничего не объясняет!.. Они сговорились морочить нам головы! — послышались удивленные или негодующие голоса.

— Объясните, в чем дело, или мы не прекратим наложенного на вас отлучения! — твердо заявила Марина Львовна.

— Если мои слова для вас непонятны, я извиняюсь, но ничего больше сказать вам не могу, — рассмеялся Репиков.

— Садимся ужинать! — скомандовала Марина Львовна, поворачиваясь спиной к мужчинам.

Тогда Михаил Петрович заявил громко:

— Mesdames, я должен предупредить вас, что мне удалось сфотографировать вас всех во время купанья в разных позах...

— Какой нахал!.. Бесстыдник!.. Ну, он все врет по обыкновению! — раздались возгласы дам.

— Нет, это правда! И если вы не прекратите этого странного бойкота, я отпечатаю интересные снимки нимф и буду раздавать их по стану... А чтобы доказать вам, что я не вру, я расскажу одну сценку из тех, которые я сфотографировал. На лужайке на берегу пруда стояли вы, Марина Львовна, вы, Лидия Николаевна, и вы, Анна Поликарповна, обнявшись и, понятно, совершенно голенькие, — лицом к Надежде Поликарповне, которая, очевидно, играла роль Париса и должна была присудить одной из трех нагих богинь приз красоты.

Дамы переконфузились, покраснели, — такая сцена действительно происходила. Но смущение быстро уступило место негодованию.

— Отнимем у него аппарат! Разобьем его вдребезги! — закричали дамы, наступая на Пузикова, который, пряча свою камеру за спиной, ретировался со смехом в кружок мужчин. Хотя некоторым из них выходка химика не была приятна, но из чувства солидарности они не протестовали и укрыли Михаила Петровича, сомкнувшись в ряд.

Дамы очутились лицом к лицу с улыбавшимися или хохотавшими мужчинами, а через плечо низкорослого Кузьмина химик показывал своей супруге длинный нос. Начались переговоры.

— Я все равно дома найду кассеты и перебью все пластинки! — грозилась Марина Львовна.