Сочинения в четырех томах. Том 2

— Пусть подумает — это лучше, чем врезаться в какой-нибудь авиалайнер.

— Быть посему, — со вздохом согласилась девушка.

— Ваши указания приняты к руководству.

— Коллина следует наградить медалью, если он согласится лететь с тобой! — поддела сестру Мидж.

— Помолчи! — крикнула Ненси. — Вам всем только бы поиздеваться надо мной!

Едва прекратился дождь, мы все четверо погрузились в малолитражку Коллина и отправились на аэродром. Мидж с явным удовольствием вела машину. Ненси сидела наполовину на мне, наполовину на Коллине, а сам я чуть ли не на ручке дверцы.

Я видел с высоты, как они махали мне, покачал в знак прощания крыльями и взял курс на Бакингем, пытаясь отрешиться от чувства сожаления, что приходится расставаться с этими людьми.

Несмотря на воскресенье, Хони дежурила в диспетчерской, а Харлей летал на учебно-тренировочной машине с каким-то учеником. Он услыхал меня по радио и резко заметил: «Давно пора!», но я, вспомнив, сколько денег на моем счете в банке, решил не огрызаться.

Поставив самолет в ангар, я прошел в свой автофургон, который на этот раз показался мне еще более пустым, грязным и неуютным. Окна давно не мылись, постель была не убрана, вчерашнее молоко снова прокисло, поесть было нечего…

Я немного посидел, наблюдая, как солнце пытается пробиться сквозь облака и как ученик Харлея учится делать посадки, потом начал прикидывать, сколько еще протянет до своего банкротства фирма «Дерридаун» и успею ли я до этого накопить достаточно денег на автомобиль. Харлей платил мне сорок пять фунтов в неделю — больше, чем был в состоянии платить, и меньше, чем я заслуживал по своей квалификации. Жить было очень нелегко, Поскольку Сузан, налоги и страховка забирали половину заработка, а Харлей высчитывал еще четыре фунта за жилье в автофургоне.

Мне надоело сидеть, я встал и вымыл окна, что улучшило вид на аэродром, но не на мое будущее.

Снова приехали следователи — те же, что и в прошлый раз. Беседа, как и тогда, состоялась в комнате для пилотов. Следователи согласились с моим предложением выпить кофе, я сходил в помещение для пассажиров, где была установлена автоматическая кофеварка, и принес три пластмассовых стаканчика.

Как выяснилось из сообщения высокого следователя, расследование пока ни к чему не привело.

— Мы получили согласие полиции самостоятельно провести следствие, — пояснил он. — Однако, откровенно говоря, почти нет надежды напасть на след преступника. Если бы в самолете летел какой-нибудь крупный политический деятель или человек, застраховавший себя в очень крупную сумму… А в данном случае это не так и…

— Разве Коллин Росс не застрахован?

— Застрахован, но страховая сумма не так уж велика, а наследницы, его сестры-близнецы, — вне всякого подозрения.

— Совершенно верно, — с жаром подтвердил я. — Ну, а остальные?

— Видите ли, каждый из них лишь выразил сожаление, что не застраховался на более крупную сумму.

Следователь деликатно кашлянул.

— Остается разобраться с вами.

— То есть?

Следователь уставился на меня.

— Несколько лет назад вы застраховались и сделали жену своей полноправной наследницей. Несмотря на развод, она остается вашей наследницей, поскольку вы не изменили условия страхового полиса.

— Кто это вам сказал?

— Она… Мы беседовали с ней. — Следователь помолчал. — Она отзывается о вас далеко не лестным образом.

— Представляю. Однако я больше нужен ей живой, чем мертвый. Ей выгоднее, чтобы я жил как можно дольше.

— А если она вновь выйдет замуж? В таком случае вы перестанете платить алименты, и кругленькая сумма по вашему страховому полису окажется ей как нельзя кстати.

Я жестом отверг это предположение.

— Будь у нее такая мысль, она могла бы убить меня еще года три назад, во время одной из наших ссор, только не теперь. Тем более с помощью какого-то соучастника. Не такой у нее характер. Да и потом, она же ничего не знает о бомбах, и у нее не было возможности проникнуть в самолет… Нет, придется вам полностью отказаться от своей версии.

— Но она иногда встречается со служащим фирмы, занимающейся взрывными работами.

Он сообщил об этом ничего не выражающим тоном, но, несомненно, ждал, что меня потрясут его слова, а я даже не удивился.

— Я уже сказал, что она никогда не пойдет на такое и никогда не станет прибегать к чьей-либо помощи. В сущности, она всегда была человеком очень добрым и… очень здравомыслящем. Когда, случалось, в результате катастрофы гибли люди, она страшно переживала… Нет, нет, она не решилась бы!

Следователь некоторое время наблюдал за мной, словно ждал продолжения. Но мне больше нечего было сказать, и я не понимал, чего он хочет от меня. В поле затарахтел мотор учебно-тренировочного самолета, но тут же заглох.

Снова наступила тишина. Я сидел и молчал. Наконец следователь зашевелился.

— Итак, после всех наших бесед и в результате предпринятого расследования у нас остается только одна версия, но и она не позволяет ответить на вопросы, для кого предназначалась бомба и кто ее подложил.