Содом и Гоморра

«Я никогда не слышал игры Шопена, – сказал барон, – а ведь мог, но я брал уроки у Стамати[291]

, и он запретил мне пойти к моей тетке Шиме послушать Мастера Ноктюрнов». – «Какую глупость он совершил!» – воскликнул Морель. «Напротив, – горячо, пронзительным голосом возразил г-н де Шарлюс. – Это доказывает, как он был умен. Он понял, что я натура впечатлительная и попаду под влияние Шопена. Это неважно, потому что я в ранней молодости бросил музыку, впрочем, как и все остальное. И потом, отчасти это можно вообразить, – добавил он немного в нос, медленным, тягучим голосом, – до сих пор есть люди, которые его слышали и могут передать вам впечатление. Впрочем, Шопен – это лишь предлог, чтобы вернуться к медиумическому началу, коим вы пренебрегаете».