София. В поисках мудрости и любви

Для чего он пролетел тысячи йоджан над Южным морем? Зачем убедил Пурусинха отправиться с ним на Аирват-двипу? Разве для того, чтобы наслаждаться созерцанием вечноцветущего сада и облачного дворца? Разве для того, чтобы смотреть на этих прекрасноногих танцовщиц? Неужели в этом и состояла его незримая цель — та самая прайоджана, к которой он стремился? Неужели два мудрых йогина пожертвовали собой ради вот этого?

Он внимательно пересчитал всех девушек, играющих у воды. Их оказалось тридцать девять, однако из-за отражений в воде создавалось впечатление, что их гораздо больше. Он присмотрелся к отражениям — и его сердце чуть не выпрыгнуло из груди! На водной поверхности купели было еще одно отражение. Одна из юных дев сидела под тонким волшебным покрывалом, но на берегу ее не было видно!

Джанапутра раздвинул ветви париджаты и приподнялся, чтобы убедиться в своей правоте. Все так и было! Как он мог забыть, что риши Девиантар тоже любовался именно отражением своей дочери? Ничто более не сдерживало его. Все сомнения рассеялись! Ему нужно было лишь снять с госпожи Падмавати волшебное покрывало, чтобы узреть ее воочию, увидеть свою госпожу!

— Послушай меня, я тебе помогу, — услыхал он трескучий голос попугая за своей спиной.

Однако Джанапутра даже не оглянулся. Попугай и так сделал для него все, что мог. Чем еще ему могла помочь эта безумная птица?

— Постой, Джанапутра!

— Что? — не поверил он своим ушам, повернувшись к попугаю. — Ты назвал меня по имени?

— А ты думал, от первопредка ягуаров так легко избавиться? — пошутил попугай. — Ты же сам меня вызвал.

— Пурусинх? Тебе удалось выжить? Но как…

— Теперь важно совсем не это. Послушай меня, каждый, слышишь, каждый, кто посмотрит на нее хотя бы краем глаза, умирает. Этот попугай мельком взглянул на ее руку, когда она захотела от него отмахнуться, и чудом выжил, благодаря чуткому сердцу госпожи и браминам, излечившим его в этом саду. Поверь, это не глупая выдумка!

— Но я уже не могу жить без нее, и до этого я был мертв всю мою жизнь, — попытался объяснить свои чувства Джанапутра. — Если смерть джива-саттв является расплатой за то прекрасное чувство, которое меня терзает, то я с радостью ее встречу!

— Редко кто проходит дорогу любви даже до половины, как невозможно пройти то, у чего нет конца. Слишком рано заговорил ты о смерти, Джанапутра, даже жизни богов недостаточно, чтобы в полной мере пережить все проявления любви.

— Смотри, она уже уходит, — с болью в голосе простонал царь Джанапутра, наблюдая, как девушки укрывают госпожу Падмавати прозрачными платками и покрывалами, отчего ее отражение в воде становилось все бледнее и бледнее, пока полностью не исчезло.

— Ее покои находятся с другой стороны дворца. Самые преданные кшатрии охраняют их днем и ночью. Однако попугаю Карначару много раз удавалось проскользнуть мимо них, — утешил Джанапутру не то попугай в образе Пурусинха, не то ягуар в обличии попугая.

Они спустились в ложбину сада и осторожно обошли весь дворец с тыльной стороны. И, действительно, возле калитки, ведущей к покоям госпожи Падмавати, стояли два косматых кшатрия, и еще двое располагались у лестницы к верхним галереям дворца. Джанапутра понятия не имел, что задумывал Карначар. При такой охране ни одна птица не проскочила бы незамеченной. Да и к тому же сам Карначар где-то запропастился, а когда прилетел, уселся на чалму Джанапутры и с упоением заговорил:

— Не надо слов, Джанапутра, не надо слов! Смотри и восторгайся. Ты уже восторгаешься?!

Двое кшатриев, сурово сдвинув брови, продолжали некоторое время стоять как прежде. Но вот один из них покосился на другого и прыснул смехом в кулак. Другой тоже не вытерпел, и его живот стал вздрагивать от хохота. Спустя мгновение — все четыре стражника смеялись как угорелые, они хватались за животы и катались по полу, словно дети, а затем также неожиданно и дружно заснули.

— Карначар пережевал семена дхатурмы и победил воинов своим пометом! — пританцовывал попугай на голове Джанапутры. — Победил всех воинов пометом! Пометом!

— А-ха-ха-ха! — рассмеялся над ним Джанапутра. — Ха-ха… ха…

Джанапутра ощутил головокружение. Он увидал, как с его чалмы падает опьяняющий цветок дхатурмы, и тоже провалился в глубокий сон без сновидений.

— Прости, но это ради твоего же блага, — объяснил Карначар, моргнув черными глазками.

Он убедился, что царь Джанапутра крепко спит и подлетел к небольшому оконцу, в котором мерцал ночной огонек. Прогулявшись по мраморному подоконнику, Карначар изогнул шею, чтобы осмотреть опочивальню, в которой никого не было.

— Глупенький, это опять ты, — прошептал мягкий девичий голос. — Ты вновь прилетел ко мне? Тебя уже столько раз прогоняли, а ты все прилетаешь и прилетаешь…

— Падмавати? — прислушался к голосу Карначар. — Несомненно, это Падмавати…

Невидимая рука погладила беспокойного попугая по взъерошенному хохолку.

— Ты свободная птица, а я — человек, зачем ты прилетаешь ко мне? Или ты, как все, хочешь взглянуть на меня? Ты не должен на меня смотреть, не должен. Мне не нужна еще одна жертва.