София. В поисках мудрости и любви

— Да, и эта разница может стать еще больше, — предупреждающим тоном произнес незнакомец. — Рост структуры ограничивает уже не вера в Создателя, теперь ей мешает сам человек, само существование жизни. Место человеческого разума занимает искусственный интеллект, который претендует на место творца нового общества. Общества, где личность поставлена в тотальную цифровую зависимость, где человек больше не думает самостоятельно. Сначала они скажут, что это новая реальность, потом объявят, что наука отвергает человеческий взгляд на вещи. Понимаете, мы же не «Метрополис» Фрица Ланге разбираем, это не про фильм и не про книгу. Мы говорим о трансформации, которая происходит внутри каждого из нас.

По наступившему молчанию стало понятно, что это был шах и мат, подкравшийся незаметно, откуда его никто не ожидал.

— А разрастание структуры можно как-то остановить? — спросил Евгений.

— Хм-м, — задумался незнакомец, дуя в ус и как бы отматывая шахматную партию на несколько ходов назад. — В природу любой структуры заложены пределы роста, но разум возник как раз для того, чтобы обходить эти ограничения. Боюсь, остановить процесс можно только отказавшись от разума. Мы можем что-то исправить — да, мы можем изменить направление роста. Но как? Это другой вопрос, и у меня на него нет ответа. Он лежит в другой культуре, которая не существует, мы отказались от нее, посчитав, что все смыслы кем-то уже найдены.

— А вам не кажется странным… — произнес Вячеслав. — До того, как мы пришли к этой мысли, мне вспомнился несуществующий «Lexicon Cosri», а до этого Окси битый час мучила нас своими коромыслами, чтобы выбрать название для несуществующей картины. Из трех вариантов, точь-в-точь как в хазарской полемике Милорада Павича.

Вячеслав пересказал легенду о том, как хазарский каган пригласил трех мудрецов, чтобы те разъяснили ему смысл сновидения, в котором ангел вещал, что Создателю дороги его намерения, но не дела его. Выбрав самого лучшего толкователя и сменив веру, каган сразу лишился волос, после чего таинственный язык хазарских ловцов снов исчез, превратившись в птичий язык. При этом жутковатую героиню Павича, госпожу Ефросинию, он сравнил с Окси, когда та безобразничала, измазывая себя красками. Оксана громко рассмеялась, потому что, во-первых, не знала, о какой госпоже он говорит, а во-вторых, к тому времени она уже слопала свою пирамидку конфет, и настроение у нее заметно улучшилось до шоколадного уровня. В таком состоянии она могла себе позволить все, что угодно, даже сравнение с госпожой Ефросинией.

Затем незнакомец стал перечислять кинофильмы прежних лет, которые для нынешнего поколения зрителей превратились в такой же непонятный птичий язык — «Того самого Мюнхгаузена» и «Формулу любви» Марка Захарова, экранизации «Маг

» и «Башня из черного дерева» по книгам Фаулза, «Имя Розы» Жан-Жака Анно, фильмы Кубрика и еще не меньше десятка других режиссерских работ, порой совершенно забытых черно-белых кинолент.

Окси подтрунивала над незнакомцем, сравнивая его с безумным Тео из фильма «Мечтатели

», которого она обожала, совсем как Ева Грин, бесподобно сыгравшая Ис. Евгений не понимал и половины их разговора. Они как будто пытались разложить пасьянс из фильмов и книг, который никак не хотел раскладывался. Никто уже и не думал о том, как разрешить трилемму Окси, в которой сама необходимость выбора означала отказ от оригинальности картины и полноты смыслов, и это было, пожалуй, самое лучшее решение, которое они тогда нашли.

Когда Евгений вышел из кафе «Цэ квадрат», его вновь поглотила холодная темнота весеннего города, с жадностью съедавшая фонари и деревья, от которых на асфальте оставались лишь одни тени. Нереальность всего происходящего с ним ощущалась так же отчетливо, как во сне. Хруст тонкого льда, покрывавшего лужицы грязи, разлетался эхом по всем автострадам и пустынным площадям мегаполиса. Он бы ничуть не удивился, если бы на следующем шагу лед под ногами провалился, и он бы стал падать прямо в эту бездонную темноту. Но прежде, чем это произошло, ему пришлось добраться до своей комнатушки, запереть за собой дверь, выключить свет и закрыть глаза, медленно погрузив свое тело в невидимую кровать.

***

Он падал в бесконечную черную воронку, не чувствуя от этого падения никакой тревоги или дискомфорта, как если бы это была обычная поездка в безлюдном метро. Его внутренние часы сбились, как стрелки компаса, попавшего в магнитную аномалию. События последних дней стерлись из его памяти, и ему стало казаться, что сейчас середина недели, хотя он осознавал, что в этом времени он уже находился. Он помнил, как проснулся в среду утром и пошел на работу, хотя что было потом… неужели он проспал? В какой-то момент образовавшаяся в голове разница во времени произвела необъяснимую перестановку событий и вытолкнула его из воронки. Он стал парить в космическом пространстве, разглядывая под собой необычайно красивую планету, внутри которой пульсировало живое ядро.