Сокровища Посейдона

Генрих понял, что там надвинулся еще один вал – и не последний, разумеется! – приник грудью к штурвалу, чтобы тугая накатистая масса не ударила о большое рулевое колесо, зажмурил глаза. Подумал: «Да сожрут меня акулы с потрохами, если это не так! – а я разживусь этим золотишком! В карман его, конечно, не напихаешь и за борт не сиганешь – аккурат вертикально поплывешь на дно! Но когда впереди покажется земля! Хотел бы я знать, куда именно вынесет нас рассвирепевший дедушка Нептун?»

– Если так падает наш барометр, то болтаться нам на волнах не менее недели! – подвел итоги капитанской реплике Генрих и впервые с беспокойством подумал, что там, куда их сносит ветром, увы, нет никакой приличной земли, разве что роковые рифы Окленда…

И еще три ночи и два дня барк, гонимый штормом, несся на юго-восток, а на рассвете двадцать первого мая Генрих Дункель, глянув вперед, в разрывах между низкими тучами, которые как-то вдруг разом, словно под встречным потоком низового ветра немного оторвались от моря, увидел то, что меньше всего хотел бы увидеть – прямо по курсу на расстоянии не более полумили, из воды торчали огромные каменные глыбы, острые, словно зубы в пасти льва. Более мелкие скалы высовывались из-под морской поверхности лишь тогда, когда над ними прокатывались пенистые волны и облака брызг сносило ветром в сторону. А за грядой ближних рифов, к востоку и к югу, были видны более крупные скалы какого-то каменистого острова.

– Сэр капитан! – едва не сорвав голос, закричал Генрих, поняв, что вот он, наступил роковой миг и корабля, и всего экипажа с перепуганными пассажирами. На карту поставлена сама жизнь, а не только притягательно сияющий золотой груз обреченного барка!

Уильям Лофлин, стоявший у грот-мачты вместе с боцманом, проворнее обезьяны в цирке взлетел на ют и понял – это конец! Мокрое лицо приняло цвет зрелого лимона – поздно! Поздно маневрировать парусами – до рифов рукой подать, и они не отдельной банкой[18], мимо которой еще можно было бы как-то проскочить, а практически перекрыли весь просматриваемый участок возможного пути кораблю при развороте…

– Черт бы побрал эти скалы! Это не Новая Зеландия! Нас занесло в каменные мешки Окленда! Боцман, свистать всех наверх! Одеть спасательные пояса! Приготовить шлюпки к спуску на воду!

– Может, проскочим на ту сторону рифов, сэр капитан? – Генрих понял, что, если экипаж бросит барк, все золото достанется морскому царю, а он и без этого не беден, куда ему еще столько!

– Только если сумеешь поднять барк на воздух! Я вижу, тебе многое по силам, немец! Попробуй успевать за моими командами, тогда, может, и проскочим! По крайней мере, будем гораздо ближе к острову и шлюпкам не придется скакать по скалам! Итак – держи левее! Еще левее, тысяча чертей тебе в ребра! Там буруны пониже, значит, рифы не столь опасны! Отлично!

– Давай посмотрим, капитан, кому что под силу! – с вызовом ответил Генрих, не прибавив обычного при обращении «сэр». – Есть держать еще левее! – Он всем телом налег на штурвал, вращая его влево на несколько оборотов, чувствуя, как вода упруго сопротивляется повороту руля, «Генерал Грант» пронесся вдоль огромного черного каменного зуба, и вся команда одновременно вскрикнула – корпус содрогнулся от резкого, но, к счастью, скользящего удара. И невольно каждый подумал – чем зацепили? Если килевым брусом, то мало беды, а если обшивной ниже ватерлинии – можно бросаться за борт и спасаться на этих голых камнях…

– Боцман! Пошли трюмных посмотреть, нет ли пробоины! – приказал Уильям Лофлин, и Питтер пропал с пятью матросами в трюме.

– Право на борт! Ага, ты уже успел начать поворот, немец! Быстрее ты, начинка акульих потрохов! – Капитан сам подбежал к штурвалу и помог Генриху развернуть нос барка – навстречу стремительно неслась огромная, как искусственно выточенная стела, высокая скала… Пронесло-о! – вздох облегчения пролетел над палубой, и снова капитан и рулевой неистово вращают штурвал, уводя форштевень барка от неминуемого, казалось, столкновения со скалами, разбросанными по проливу, который разделял два небольших острова – их счастье, что кливерные паруса и гафель еще не сорвало ветром! Без них барк совсем не слушался бы руля.

– Сэр капитан! В трюм проникает вода! – это кричал боцман из носового люка, с которого он снял задраенную на время шторма крышку, но теперь, когда дождь кончился, ее вновь сняли.

– Сильно? – только и уточнил капитан, не выпуская из рук штурвала по другую сторону колеса от Генриха, а глазами лихорадочно высматривал малейшую щелочку в скалистом проливе, чтобы миновать его и выйти снова на чистую воду океана – это было бы чудо, которого не удавалось сотворить еще ни одному капитану, в шторм попадавшему в Окленды…

– Не очень! – отозвался с бака Питтер.

– Бери аварийную команду! Может, спасем барк!

Боцман исчез, Уильям Лофлин мельком лишь глянул в бледное лицо Генриха, косо усмехнулся.

– Страшно? А ты молодец, немец, что бы там ни было, а ты действительно многое сумеешь сотворить на этой земле, если, конечно…