Сокрытое в листве

При этих словах Белкин посмотрел на Виктора Павловича так, как прежде не смотрел, но Стрельников ответил на гнев своей привычной улыбкой, которую подкрепил самым важным аргументом:

– Если его не опознаете вы, мне придется вызвать в эту комнату госпожу Голышеву – неужели вы хотите, чтобы она видела вашего друга в таком виде, неужели хотите, чтобы эта картина осталась у нее в памяти?

– А в моей?

– А вам от этого уже никуда не деться, голубчик. Кроме того, вы все же мужчина, да еще и профессионал.

Белкин обернулся на дверь, за которой ожидала Зинаида Яковлевна – молчаливая и напряженная, как тетива лука. Ее сдернули с работы специально, чтобы опознать тело Лангемарка. Белкин в последний момент узнал об этом от Виктора Павловича и тут же предложил свою кандидатуру вместо нее. А теперь он стоял над мертвым телом и никак не мог признать очевидное.

Прошлый вечер был для Дмитрия бесконечным. Обыск все продолжался и продолжался. За ним потянулся опрос усталых и смущенных соседей. Потом Дмитрий был на Петровке и под запись отвечал на вопросы Виктора Павловича о Георгии. Потом они вместе со Стрельниковым писали отчет о произошедшем в «Большом Вознесении». Затем подтянулся Архипов с Большой Никитской и рассказал о том, что удалось найти там и в округе. Точнее, о том, чего найти не удалось – ничего важного.

В определенный момент Дмитрий понял, что все его чувства будто дробят и рябят действительность. Звучавшие вокруг слова стали перебивать друг друга и наслаиваться, а иногда на середине обрываться тишиной. Перед глазами пошли полосы и круги, то вспыхивавшие вдруг ярко, то вытягивавшие весь цвет из мира. Стрельников потряс его за плечо, и Белкин понял, что просто задремал прямо за рабочим столом.

Только теперь Виктор Павлович решил отпустить молодого коллегу домой, но теперь Дмитрий сам не хотел уходить. Ему очень не хотелось оставаться с собой наедине. Всю жизнь он боялся окружающих, но теперь ему было страшно даже от себя самого. Стрельников не стал спорить и вернулся к делам. Белкин устроился на узкой лавке, стоявшей тут же у стены, и уснул неожиданно крепким сном без всяких сновидений. Он не проснулся, ни в тот момент, когда отчитывались о результатах обыска в квартире Георгия, ни когда Пиотровский пришел сообщить, что ничего важного больше в квартире не смог найти, ни даже когда Стрельников уже глубоко за полночь ушел с работы, полностью неудовлетворенный проделанной работой.

Дмитрий так и проспал до самого утра, когда совершенно не отдохнувший Виктор Павлович растряс его с новостями о том, что таксомотор, который фигурировал в убийстве Овчинникова, всплыл в аварии на пересечении Бауманской и Бакунинской. Теперь, несколько часов спустя, Белкин стоял над телом Георгия и никак не мог это признать.

Наконец, он бросил еще один взгляд на обезображенное лицо и уверенно произнес:

– Да, это он.

После этих слов Белкин почувствовал полную, совершенную апатию. Пожалуй впервые в сознательной жизни он не испытывал абсолютно ничего. Даже привычного неудобства больше не было. Окажись Дмитрий сейчас в переполненном трамвае, в шумной рюмочной, в забитом кинозале, на затолпленной площади или на кухне коммуналки, он везде чувствовал бы себя равно одиноким, как если бы остался один во всем мире.

Далее вокруг что-то происходило. Стрельников что-то говорил, Дмитрий подписал какую-то бумагу. После этого его, наконец, отпустили. За дверью ждала Зинаида Яковлевна, которая о чем-то его спросила. Он что-то ответил. Она была без очков и смотрела на него растерянным, но все же проникновенным взглядом, который он, разумеется, не смог выдержать.

Город мерно проплывал мимо Белкина, пытаясь давить высотой и помпезностью зданий. Дмитрий понял, что так и не полюбил этот город за те годы, что прожил в нем. Что все эти Хитровки, Пречистенки, Арбаты и Кремли так и остались для него названиями на карте, которые можно усвоить и даже заучить, но нельзя понять.

Рядом сидел понурый Стрельников. В один момент их взгляды встретились, и Дмитрий увидел, насколько же они похожи. Сколь многое роднило его с этим пережитком эпохи, по нелепости дожившим до нынешнего дня. Стрельников тоже задыхался от тесноты просторов московских площадей, тоже путался в переплетениях прямых улиц и бесчисленности тупиков, проулков, проездов и дворов. Все что их отличало, это причина неустроенности в мире – Стрельников был лишним в сегодняшнем дне, а Белкин был лишним по жизни. Через минуту Виктор Павлович медленно произнес:

– Мы плохо сделали свою работу, Митя.

Белкин кивнул – хорошей их работу назвать было никак нельзя. Больше молчание не нарушалось.

Грузовик затормозил и остановился, продолжая ворчать в ожидании нового путешествия. Белкин спрыгнул на землю и, не оглядываясь, отправился к своему дому. Виктор Павлович вдруг окрикнул его:

– Митя, постойте! Я совсем забыл – мы с супругой приглашаем вас в гости в эту субботу. Сможете? А то она давно хочет с вами познакомиться.