Сокрытое в листве

Белкин развернулся на месте и удивленно уставился на человека, с которым проводил часы и часы своей жизни в последние несколько лет.

– Я не знал, что вы женаты, Виктор Павлович.

– А вы вообще не очень наблюдательны в том, что касается других людей, голубчик.

– Простите… Конечно, я приду. Во сколько?

– Завтра решим. Вас ведь ждать завтра на службе?

– Да, я буду.

– Ну, вот и хорошо. Тогда до завтра… Степан Савельич, давай на Петровку – работы еще до черта!

Грузовик зарычал и дернулся. Белкин почувствовал, что улыбается, и крикнул Стрельникову:

– Виктор Павлович, вы очень хороший человек!

Стрельников рассмеялся и помахал рукой, удаляясь по улице, а затем крикнул в ответ:

– Расскажите мне, чего я не знаю, Митя!

***

Комната Белкина была идеально чистой и пустой – как всегда. Даже бардака на столе, который так любила разводить Александра, больше не было. Дмитрий растянулся на кровати и глубоко вздохнул. Его жизнь прилично изменилась за этот месяц, и он сомневался, что был похож на самого себя месячной давности.

Раздался аккуратный стук в дверь, и Дмитрий отвлекся от созерцания солнечных зайчиков, плясавших на потертой стене.

– Не заперто!

Белкин сел на кровати и посмотрел на гостя. Это была соседка, сидевшая с маленьким ребенком. На ее вечно усталом лице застыл интерес – она никогда прежде не была в комнате Белкина, и теперь ей было любопытно, как здесь все. Выяснилось, что все примерно так же, как и в их с мужем комнате, только вылизано до блеска.

– Добрый день… Маша, вам что-нибудь нужно?

– Да, добрый день. Тут для вас… в общем, вот.

С этими словами она протянула Дмитрию толстую тетрадь и запечатанный конверт. Белкин посмотрел на соседку непонимающе:

– А что это?

Маша отчего-то смутилась и опустила взгляд, когда ответила:

– Это Саша. Подруга ваша, которая. Она заходила вчера вечером, даже ночью почти, но вас не было. Потом сегодня с утра, но вас опять не было. Поэтому она попросила меня передать вам это.

Белкин взял из рук соседки тетрадь и конверт, посмотрел на них, ничего не понимая.

– А что она сказала? Для чего это? Когда она планирует прийти?

– Нет, она ничего не сказала… Можно мне идти?

Дмитрий поднял взгляд на Машу и продолжил ничего не понимать – по всему было видно, что соседка его боится. Но это было совершенной глупостью – они мало друг друга знали, но Белкин не помнил случаев, после которых его можно было бы бояться. Он разрешил женщине идти и открыл тетрадь. Стоило ему прочитать первые же слова, как тетрадь упала на пол, а Дмитрий посмотрел на скрепленные листы с совершенным изумлением. Спустя минуту, когда изумление чуть отступило, он запер дверь на ключ и аккуратно поднял тетрадь. На первой же странице было написано знакомой рукой название: «Хагакурэ, или Сокрытое в листве». Несмотря на то, что это был черновик, в нижнем углу нашлось место дарственной, оставленной все тем же знакомым почерком – «Моему другу Дмитрию Белкину». Дмитрий прочитал дарственную несколько раз, все надеясь, что она расплывется и исчезнет, как и вся тетрадь целиком.

Он листал тетрадь все быстрее, везде находя одно и то же – короткие или длинные афоризмы и истории на разные темы. То связанные друг с другом, а то случайные и независимые. Белкин не вчитывался в них – дело было не в них, а в том, что они были написаны рукой Георгия. Он узнавал почерк друга, узнавал его форму и его подход – эта тетрадь дышала Лангемарком, как будто была его частью. Во всей тетради не было больше ничего, кроме этих афоризмов. Белкин пролистал ее раз, затем в обратном порядке второй раз, но она не открыла ему свою тайну.

Лишь в этот момент Дмитрий вспомнил о письме, которое попало к нему вместе с тетрадью. Он разорвал конверт и достал оттуда два листа бумаги. Один был исписан аккуратным и мелким почерком Георгия, а вот на втором была единственная размашистая строчка, оставленная Сашей. Дмитрий вцепился в записку Саши. Прочитал ее один раз. Потом еще один. Потом отбросил от себя лист, который, медленно виляя, опустился на пол. На листе было написано:

Прости, что не предупредила. Не жди.

Белкин смотрел на лист, как на ядовитую змею, подобравшуюся к самому сердцу. Мысли заметались в голове, крутясь вокруг значения слов: «Не жди». Такое не было возможно теперь – не ждать. Не теперь, когда он открылся и почувствовал что-то, чего прежде никогда не чувствовал.

Затем разум сложил записку, написанную рукой Александры, и письмо, написанное рукой Георгия – Белкин тут же уставился на это письмо, лежавшее на кровати, и стал читать его, не спеша прикасаться к ядовитым буквам: