Сокрытое в листве

В тревожном ожидании прошел час, потом еще один. Белкин устроился в том кресле, в котором устраивался обычно, когда приходил в гости к Лангемарку. Сейчас он был очень плохим помощником для Виктора Павловича. Дмитрий переводил взгляд с одного знакомого предмета на другой и все никак не мог до конца поверить в то, что видел своими глазами. Это казалось ему анекдотом, неудачной, зашедшей слишком далеко шуткой.

Спустя два часа Георгий так и не появился, и стало понятно, что домой он возвращаться в этот вечер не планирует. Почти сразу после этого подоспели оперативники из МУРа. Забегали люди, полетели на пол вещи – кто-то что-то искал. Подъехал ворчливый Пиотровский, которому Стрельников показал неполную коробку с теми самыми странными патронам. Нестор Адрианович рассматривал их очень внимательно, вглядывался в каждый изгиб и угол, даже на зуб попробовал гильзу, а после этого отчего-то усмехнулся.

Белкин все это время пробыл в «своем» кресле. Никто не трогал его, никто не спрашивал его ни о чем. Дмитрий попытался отпроситься домой, но Стрельников запретил ему уходить. Белкин вполне понимал Виктора Павловича – у того в руках был возможный ключ к нахождению убийцы, и он не собирался расставаться с этим ключом. Пиотровский, насмотревшись на патроны, подошел вдруг к Белкину и спросил возбужденно:

– А пистолет, Митя? Позвольте посмотреть!

Белкин безразлично протянул криминалисту пистолет Георгия. Возможно, это было не лучшее решение, но в тот момент времени на что-то другое не было, поэтому перед тем, как ехать к Георгию домой, Стрельников отдал безоружному Белкину оружие убийцы. В этот момент повязка из носового платка на руке Дмитрия пропиталась настолько, что кровь стала капать на пол. Виктор Павлович отправил Белкина в ванную комнату, чтобы тот перевязался, а сам в очередной раз стал прокручивать в уме варианты того, где мог быть убийца.

Уже завтра Стрельников побывает и в университете у Лангемарка, и растрясет всех его коллег, знакомых и друзей, но это будет завтра. А сегодня убийца был один на один с ночным городом, и Виктору Павловичу нужна была хоть одна зацепка о том, где его искать.

Дмитрий вышел из ванной комнаты вслед за Стрельниковым. Гостиная была полностью разгромлена – книги на русском, французском, немецком и японском лежали на полу. Ящики рабочего стола Георгия были перевернуты и выпотрошены. Записи, заметки, переводы, какие-то методички и тетрадки лежали на расстеленном на полу пледе. Теперь в кресле Дмитрия сидел другой человек – он безо всякого интереса просматривал небольшую кипу листков, отбрасывая просмотренные себе под ноги. Белкин увидел, что это головоломки – его любимые магические квадраты и квадраты с заполнением, какие-то уравнения и странные задачки, которые Дмитрию прежде не доводилось видеть. Белкин отвернулся от этого зрелища и наткнулся на совершенно серьезное лицо Стрельникова. Тот понял настроение коллеги, положил руку ему на плечо и вкрадчиво произнес:

– Надо, Митя. Ничего не поделаешь.

Белкин кивнул и заставил себя вновь посмотреть на бардак в комнате. Как бы он ни относился к Георгию, сейчас нужно было сделать свою работу.

– Куда он мог направиться, Митя? Вы знаете кого-нибудь из его друзей? Может быть, у него есть подруга?

Вопросы Стрельникова были похожи на звуки ручья, шумящего среди камней, и вселяли в Белкина спокойствие. Дмитрий заговорил:

– Мы обычно общались с ним один на один. Из тех, кого он сам называл друзьями… Маргарита Ивановна Рудомино – она, как я понял, работает в Библиотеке иностранной литературы. Она однажды приходила к нему в то же время, что и я. Не знаю, мог ли он отправиться к ней в его нынешнем положении. Адрес ее тоже не знаю. Недавно у него в гостях был Евгений Поливанов – отчество не помню. Переводчик. Но, по словам Георгия, он приезжал в Москву ненадолго. Тогда же была Зинаида Яковлевна Голышева из Физико-математического института. Он называл ее светом в кромешной тьме – я не знаю, что за этим скрывалось. Ее адрес тоже не знаю. Один раз я пришел ровно в тот момент, когда от него выходил какой-то молодой человек, но я не знаю его имени. На этом все. Георгий несколько раз говорил о Чуковском и о Лидии Чарской, как о своих знакомых, но вскользь, и я не знаю, насколько эти слова верны…

Белкин прервал себя и снова встретился взглядом со Стрельниковым:

– Виктор Павлович, я не знаю, где мой друг Георгий Лангемарк может провести такую ночь, как эта. Как оказалось, я не знаю о нем ничего.

***

Ваня Митин был прав – управлять автомобилем действительно совершенно не сложно. Нужно просто запомнить несколько простых «можно» и «нельзя». Я вспомнил, с каким страхом сел за руль в первый раз под его присмотром. Теперь я чувствовал себя спокойно – теперь я ничего не боялся. Было раннее утро, когда таксомоторы еще в парках. Кроме моего. Я ехал в сторону пересечения Немецкой и Покровской, подгадывая, чтобы успеть ровно к семи двадцати.