Солнечный ветер. Книга третья. Фаустина

– Это правда! – согласился Авидий Кассий, уже полностью овладевший собой и даже нашедший силы на презрительную усмешку. – Я знавал ее. Вот только император после этого прожил недолго, года три или четыре.

– Неважно! – голос Александра стал торжествующим, лицо засияло. – Ведь они проживут вечную жизнь на небесах.

«Из него получился бы неплохой актер, – раздраженно думал Кассий. – Шарлатаны потому и владеют в совершенстве искусством обмана, что прошли хорошую сценическую школу».

– Так что с прорицанием по вопросу, заданному в письме? – прервал он самовосхваление священника и уточнил: – В письме Марция Вера?

Александр словно конь, споткнувшийся по дороге о камень, резко остановился. Он подобрал ноги, протянул руку к столику, на котором лежали листы пергамента и деревянные навощенные дощечки, взял верхнюю доску, близоруко поднес к глазам.

– Пурпура цвет озарит тебя светом бессмертным через пять обращений луны и ее золотистого брата, – зачитал он.

– Золотистый брат – это солнце?

– Да, легат Кассий, можете так и передать достопочтенному легату Марцию Веру.

«Пять оборотов – пять лет. О том же самом говорил Лонгин в моем сне. Через пять лет он, Гай Авидий Кассий, станет принцепсом и великим понтификом. И тогда империя опять превратится в республику, как живучая змея, сбросив ненужную кожу».

– А как долго пурпурный цвет будет озарять своим светом Марция Вера? – решил Кассий получить ответ на еще один мучивший его вопрос.

– Об этом нужно спросить Асклепия заново, конечно, заплатив, – не преминул задеть легата Александр, которому не понравилось чванливое, заносчивое поведение Кассия. Верховный жрец Асклепия давно уже забыл то время, когда высокородная знать могла перебивать его, насмехаться, сомневаясь в его божественном происхождении. Кассий был из таких, всем видом показывал, как ему неприятно общаться со жрецом Бога медицины. Если тебе неприятно, зачем ты приехал в такую даль? Поэтому Александр специально уточнил насчет дополнительной оплаты. Деньги ему не нужны, а вот унижение высокопоставленного легата – да. Как у него перекосилось лицо, когда он, великий жрец Асклепия, упомянул о сестерциях!

Кассий, конечно, заплатил и получил на сей раз невразумительный оракул. Точные сроки правления в нем не указывались – все было скрыто за туманом непонятных и напыщенных слов. Имперская власть, сообщил Асклепий через змее-льва Гликона, могла продлиться сто лет, а могла и один день – каждый был волен трактовать как захочет.

Отправляясь назад в Антиохию, Кассий беспрестанно думал о своей поездке, о ее результатах. Он предпринял рискованное, опасное дело и никто не поручится, что Александр уже не сообщил императорским шпионам, о чем спрашивал Асклепия очередной проситель, жаждущий узнать истину. Такие скользкие типы всегда рады услужить властям, снаружи на них золото, а внутри гниль. Приходится признать, что он, Кассий, допустил промах, который может стоить жизни и все из-за проклятого сна Сципиона.

В Антиохии он заехал в одну из таверн, где за умеренную цену можно было нанять подходящего для темных дел наемника.

– Надо убить священника Асклепия, – сказал он, присаживаясь на скамью возле мужчины в засаленной тунике. Тот привлек Кассия злым и голодным видом, какой имеют люди, обычно соглашающиеся на самую грязную, низкооплачиваемую работу.

– Кого? – поинтересовался наемник.

Авидий Кассий наклонился к нему, прошептал имя на ухо.

Наемник ничем не выдал своего удивления.

– Это будет дорого стоить, – только и произнес он.

– Сколько?

– Триста сестерциев, – озвучил сумму мужчина, настороженно глянув по сторонам. По говору он походил на перса.

– Двести, больше дать не могу. Или найму кого-то другого, – назвал свою цену Кассий, решивший не сильно тратится на жреца из Абонотейхи. – Сто сейчас и сто, когда вернешься.

Наемник сестерции взял, но решил не слишком стараться – за такие деньги пусть этот богатый господин утруждается сам. Приехав под вечер в Абонотейху, он недолго искал жилище Александра, благо богато украшенный дом неподалеку от храма Асклепия, издалека привлекал людское внимание. Поздней ночью перс проник внутрь, с осторожностью обошел спящих на полу слуг и нашел спальню верховного жреца. Старец безмятежно почивал ни о чем не догадываясь.

Убийца занес над ним нож, радуясь, что все вышло достаточно легко, но не зря жрец Асклепия носил свой сан – Бог вовремя его предупредил. Александра, словно он получил удар в спину, что-то резко подбросило, он раскрыл глаза и вцепился в руку наемника, державшую нож.

«Стой! – придушенно прохрипел он. – Слуги!»

Какое-то мгновение они боролись. Однако у священника, несмотря на годы, еще доставало сил для сопротивления. Разбойник смог лишь поранить его правую ногу, прежде чем за дверьми послышался шум голых ног, поднялась беготня прислуги, учеников, проживавших в доме. Наемник что было силы оттолкнул старика и выпрыгнул в темное распахнутое окно, прямо в густой сад, где затерялся среди деревьев, благоухающих запахом лимона и апельсиновой цедры.