Солнечный ветер. Книга третья. Фаустина

В комнате почти все столы оказались свободны и только возле одного, находящегося у самого окна, стоял молодой человек. Он был военным, что можно понять по одежде: панцирю на груди, украшенному фалерами, красному плащу, скрепленному на плече специальной пряжкой-фибулой, и мечу в ножнах. Еще на нем была туника с двумя пурпурными полосами как у сенаторов – молодой мужчина был трибуном латиклавием, вторым лицом после легата в одном из легионов.

Слугам он сказал, что снимет амуницию и вернется поужинать. Заметив, что Луцилла его внимательно рассматривает, он вдруг ей кивнул, как будто они были знакомы прежде.

«Наверное, он меня видел с Помпеяном в Карнунте, – подумала Луцилла. – Туда приезжало много командиров на совещание к отцу. Но я его не заметила».

Незнакомец ушел, а на стол подали еду. Проголодавшаяся Луцилла начала торопливо есть, точно испытывала голод уже несколько суток подряд, севшие рядом служанки тоже принялись насыщаться.

– Где наша охрана? – спросила Луцилла, заметив отсутствие Олкаса и его людей.

– Они остановились рядом, – с трудом ответила Клара из-за набитого едой рта.

– Разбили палатки в поле. Их главный скиф попросил у хозяина гостиницы бычью ногу, и они начали обжаривать ее на костре, – добавила Нумерция.

Тем временем вернулся трибун, переодевшийся в белую тунику. Он ел немного и потому быстрее закончил ужин. Уходя, он прошел мимо Луциллы, что дало ей возможность получше его рассмотреть. Трибун оказался высоким, широкоплечим, в чем-то похожим на ее первого мужа. Мужчина имел такой же небольшой лоб как у Луция Вера, сросшиеся над переносицей брови. Он также улыбался добродушной улыбкой и если бы не его прямые волосы на голове – у Луция они курчавились, – то сходство было бы полным. Глядя на него, Луцилла могла бы поклясться, что боги прислали на землю второго Вера.

«Кто этот мужчина? Узнай о нем побольше, Нумерция!» – с любопытством попросила она.

Пока хозяин отводил Луциллу в свободную спальню, Нумерция отправилась на разведку. Она быстро нашла слугу молодого трибуна, которого звали Урия. Тот оказался весьма словоохотливым.

– Мы едем в Рим, – сказал тот повитухе, ласково прикасаясь к ее плечам, поглаживая руки.

– Но-но, – строго произнесла Нумерция, – я не такая. У меня есть муж и дети.

– И что с того? – возразил Урия. Он был моложе Нумерции, и по лицу его было видно, что перед ней тертый калач, ловкий тип, которые часто встречаются у господ для оказания разного рода сомнительных услуг. – Что с того? У меня тоже есть жена. Только сейчас их тут нет, ничего не мешает нам развлечься.

– Ты чемерицы опился? Отстань от меня! Лучше расскажи о своем господине.

– Может тебе нужны деньжата? У меня завалялось несколько ассов, – не унимался слуга. – Окажешь мне внимание, и я расскажу все, что захочешь.

– Какой же ты наглый! – возмутилась Нумерция, впрочем, в голосе ее не хватало былой твердости, что сразу уловил ловкий пройдоха.

– Пойдем, пойдем сюда! – он повлек ее в одну из пустовавших комнатушек под лестницей, где Нумерция с досадой вздохнув, начала стягивать с себя длинную тунику.

После торопливых объятий и бурного соития, которое, однако же, понравилось повитухе, ведь муж ее был уже стар и не годился для любовных дел, Урия рассказал ей о своем господине. Тот являлся представителем славной и знаменитой семьи Фабиев, которые несколько десятилетий назад породнились с Цейониями. Отсюда пошло их двойное имя Фабии Цейонии. А господин его звался Квинтом Фабием Агриппином.

Император Марк Антонин назначил Агриппина трибуном латиклавием в первом Вспомогательном легионе в расчете на то, что за пару лет тот хорошо покажет себя на военном поприще, а затем его вернут на гражданскую службу в столицу. В Рим же он ехал, чтобы повидать родных, перед тем как отправиться в Тигитанскую Мавретанию, куда его перебросили вместе с вексилляцией легиона. Там начали разбойничать мавры, появившиеся как злые духи прямо из пекла песков.

«Так вот почему он меня знает, – подумала Луцилла, после того как Нумерция сообщила ей новости на другой день. – Первый легион расположен по соседству со вторым, которым командует Помпеян. Он видел меня, когда мы приезжали в лагерь».

По просьбе Олкаса они поднялись рано, предстояло проделать еще немалый путь по Аврелиевой дороге, прежде чем Луцилла попадет в Рим. Заспанная и неумытая Клара принесла в тазике теплой воды Августе, чтобы та ополоснула лицо, они наскоро перекусили внизу, в помещении, где ужинали вчера и отправились в путь. К сожалению Луциллы, Квинта Агриппина она не застала. Может быть, он выехал раньше, а может еще и сладко дремал в кровати после ночных похождений с женщинами. В том, что у такого молодца их должно быть много, она не сомневалась, помня о покойном муже. Мужчины из Фабиев и Цейониев и все, кто был с ними в родстве, оказались весьма любвеобильными. Легкая ревность кольнула ее сердце, хотя они даже не знали близко друг друга.

Забравшись в повозку, Луцилла прилегла на мягкие подушки, взгляд ее упал на букет, подаренный вчера Помпеяном. «Клара, – позвала она, – выкинь эти цветы, они завяли».