Солнце над Бабатагом

Разгром кишлаков Джар-Тепе и Карлюка, где осталась нетронутым только имущество баев, помощь населению со стороны Красной Армии и, наконец, неудачи Ибрагим-бека в борьбе с новой властью заставили задуматься многих людей, которых басмачи долгой время обманывали.

Даже в басмаческих отрядах некоторые нукеры шептались по ночам между собой и затихали при появлении курбаши.

Среди женщин тоже шли разговоры.

— Хорошие люди эти русские солдаты,— говори м Сайромхон.— Пошел мой сынок гулять, вечером приходит. Я спрашиваю: «Где был?»—«У кизиласкеров,— отвечает,— в гостях. Чай с сахаром пил». Вот они какие люди. А если встретишься с солдатом, так он тут же на другую сторону переходит и даже не смотрит...

На рассвете августовского дня пять молодых джигитов, сидевших на рослых, покрытых потом и пылью лошадях, были остановлены патрулями при въезде в Юрчи.

— Кто такие?—спросил старший патрульный, подозрительно оглядывая всадников.

— Мы приехали к большому командиру,— сказал Ташмурад, сын Назар-ака.

— Зачем?

— Проведите нас к нему, и мы скажем, зачем мы приехали,— твердо сказал Ташмурад.

Бочкарев уже привык ничему не удивляться в Бухаре, и когда Ташмурад, сняв с седла хурджуны, вытряхнул из них голову, он спокойно спросил:

— Кто это?

— Мустафакул-бек,— сказал гоноша.

С этого дня Ташмурад и его четыре товарища, отказавшись разойтись по домам, остались служить в 61-м полку.

Месяц находился Лихарев между жизнью и смертью. Б редкие минуты прояснения сознания он неизменно видел Маринку. Она сидела у его койки, опустив глаза в книжку. Но однажды он не увидел Маринки. На ее месте сидела чужая незнакомая девушка с черными косами, падавшими на грудь. Она, так же как и Маринка, опустив голову, что-то читала. Лихарев видел ее пухлые, чуть шевелившиеся розовые губы. «Кто это?— подумал он.— Какая чудная девушка! Откуда она?»

Послышались шаги. Девушка подмяла голову и встретилась глазами с восторженным взглядом Лихарева. Растерявшись, она на минуту закрыла лицо рукой, но тут же переборола смущение и с благоговейной преданностью и любовью посмотрела на раненого. На ее нежном лице засветилась улыбка.

В комнату вошла Маринка. Она остановилась и с радостным изумлением переводила глаза с Лолы на Лихарева. Ее поразила происшедшая без нее перемена.

— Ну, как вы себя чувствуете; товарищ комбриг?— спросила она, приближаясь к нему.

— Хорошо... Хорошо,— твердо повторил Лихарев,— А Житов как? Где он?

— Житов? Давно в строю... Ой, как я рада! Как я рада за вас, товарищ комбриг!— воскликнула Маринка. Она нагнулась над ним, прижав руки к груди.— Нет, нет, не шевелитесь, пожалуйста,— продолжала она, заметив, что Лихарев сделал движение.— Вам нельзя шевелиться.

Лихарев поморщился, вдруг ощутив в бедре острую боль.

— Что, в кость?— опросил он с досадой.

— Да, но врач говорил, что срастается правильно.

— Сестра, скажите, у нас в том бою большие потери?

— Нет, несколько раненых. Вы один — тяжело,

— Ах, сестра! Если бы вы знали, как мне надоело лежать!— сказал Лихарев, провожая глазами черноволосую девушку, которая тихо выходила из комнаты,

— Потерпите, товарищ комбриг, теперь уж немного осталось,— ласково проговорила Маринка. Она подвинула себе табуретку и присела около Лихарева.

— Кто эта девушка?— спросил он.

— Лола.

— Лола? Какая Лола?

— Дочь Абду-Фатто. А что, правда, хорошая девушка, товарищ комбриг?

На похудевшем лице Лихарева появилось выражение крайнего удивления. Он поднял руку к забинтованной голове, видимо обдумывая вопрос, поразивший его.

— Но как же она попала сюда?

— Мы с ней познакомились.

— Хорошо. Но как отец мог отпустить ее к нам?.. Ничего не понимаю. И без чадры. И в русском платье.

— Это я ей подарила.

— Странно все-таки... А как поживает Фатто?

— Он болен, товарищ комбриг,-- ответила Маринка,

вся вспыхнув.

— Болен? Чем?

— Папатач...

— Так ее зовут Лолой?—спросил Лихарев.

— Да.

«Лола — горный тюльпан,— мысленно перевел он.--Да, действительно эта девушка нежна, как цветок».

В комнату вошел доктор Косой.

— Ну вот! Ну вот мы и поправляемся!—заговорил он с улыбкой. Он подошел к Лихареву, измерил пульс,— Очень хорошо,— продолжал Косой, опустив руку.— 1Ну, товарищ комбриг, от души поздравляю, У вас великолепное сердце. Откровенно говорю, вряд ли кто другой выжил бы на вашем месте.

— Сердечно благодарю вас доктор.

— Меня не за что, товарищ комбриг, Вот кого благодарите,— указал Косой на Маринку.— Целый месяц около вас просидела почти без сна. Молодец девушка!

— Теперь все обстоит благополучно,— подтвердил Косой.— На днях снимем повязку с головы. А с ногой придется подождать... Вы меня извините, товарищ комбриг. У меня сейчас операция.

— Пожалуйста, доктор, я вас не держу,— сказал Лихарев.

Косой поспешно вышел из комнаты.

Взяв руку Маринки, Лихарев крепко пожал ее.

— Благодарю вас, сестричка,— ласково сказал он, привлекая ее к себе и целуя.

Они не слышали, как в дверях кто-то ахнул.

Лола стояла у порога, опустив руки, с побледневшим лицом. У ног ее лежали, рассыпавшись, чайные розы...