Солнце над Бабатагом

— Вот что мы сделаем,—заговорил он.—Мы не будем ждать осени. Ты поедешь в Ташкент и будешь учиться.

Некоторое время Лола молча смотрела на Лихарева. Сильная бледность разлилась по ее лицу.

— Нет, нет!— со слезами в голосе вскрикнула девушка.—Я не хочу! Я никуда не поеду!

— Значит, ты не хочешь учиться?

— Я не хочу расставаться с вами!

Лихарев почувствовал, как словно теплая волна прошла по его сердцу. Но надо было выдержать характер, и он твердо сказал:

— Ты поедешь в Ташкент. Пойми, это необходимо.

— Вы требуете этого?

— Да. И это уже решено.

Лола обиженно молчала. Но постепенно ее лицо принимало кроткое выражение.

— Я знаю, что вы хотите мне только добра;— тихо заговорила она,— и спорить было бы неблагоразумно с моей стороны. Хорошо. Я поеду.—Она соглашалась, подчиняясь воле любимого человека, но вместе с тем все ее существо протестовало.

— Так вот,— сказал Лихарев,— сейчас я ухожу в горы, вернусь, и мы решим, когда тебе ехать.

— Как, вы опять уходите в горы?!—встревожилась Лола.—Но ведь вы только вернулись!

— Лола, я солдат, и мое место в бою,— сказал он.— Ты сама хорошо это знаешь.

— Да, да, это верно,— поспешно согласилась она.— Но я прошу — возьмите меня с собой.— Голос ее задрожал.—Возьмите, пожалуйста!

Лихарев отрицательно покачал головой. За это время он хорошо изучил девушку, и ему иногда приходилось проявлять непреклонную волю в обращении с ней.

— Ну, пожалуйста! Я прошу, я прошу вас!—с мольбой повторяла она.

— Нет,— сказал Лихарев.—Ты не поедешь. Нельзя. И потом, что подумают... Ступай к себе, милая. Мне надо работать.

Лола поднялась со стула, нагнулась, мягким движением рук взяла в ладони щеки Лихарева и поцеловала его.

Он совсем не ожидал этого и даже покачнулся на стуле.

«Нет, а ведь я, кажется, действительно нашел свое счастье»,— подумал он, покачав головой...

Лола быстро шла по проулку. Вдруг она вздрогнула. Ей показалось, что стоявший у дувала Мирза-Саид, он же Маймун, злобно посмотрел на нее. «Какие нехорошие глаза»,— подумала девушка. Она отвернулась и вошла в лазарет, где теперь была ее комната.

«Милая, чудная девушка... Прелесть!— подумал Лихарев, когда Лола скрылась за дверью.—Нет, действительно, как у нее все это просто и мило».

При мысли, что он может ее потерять, Лихарев даже весь содрогнулся. Ведь столько хорошего уже было связано с Лолой, с ее заботами, нежностью... Теперь он не мог даже представить себе, что будет с ним, если он ее потеряет... «Она любит меня,— думал Лихарев,—А я? Очень люблю».

Некоторое время он просидел неподвижно, потом взял полевую книжку, развернул ее и положил перед собой.

Красноватый луч заходившего солнца скользнул сквозь запыленное окно и упал на руку Лихарева. Карандаш быстро побежал по бумаге.

«Продолжаю свое письмо, которое не успел отправить с последней оказией,— писал Лихарев.—Ты не сердись, мама, пожалуйста. Дело не в забывчивости, а в том, что мне пришлось неожиданно выехать. Ты все пишешь, что боишься остаться одна со своей старостью? Почему одна? А твои школьники? Я ведь знаю, как они любят тебя. А обо мне не беспокойся. Здесь тихо, спокойно, и мне не угрожает никакая опасность. Буквально погибаю от скуки. Днями сижу в штабе или пропадаю на охоте. Дикого зверя тут хватает. Вот и сегодня еду на несколько дней в Бабатаг. Там появилась целая стая гиен, и я решил устроить облаву. Не беспокойся: зверь этот хотя и кровожадный, но очень трусливый...

Дорогая мама, в своем последнем письме ты спрашиваешь — кто такая Лола? В твоем вопросе я чувствую скрытую тревогу. Напрасно. Лола скромная, умная девушка. Нет, она не красавица, но в ней есть что-то особенное, поэтическое, безгранично прекрасное. Ты улыбаешься, мама? Поверь, это не простое увлечение. Ты знаешь, я никого еще так не любил, не считая тебя. И вот оно настоящее сильное чувство. Да разве можно не любить эту чудесную девушку? Это настоящая дочь своего народа. А ты знаешь, какие тут люди?! Пока это, конечно, только взрослые дети. Надо самой видеть этот народ, чтобы полюбить его так, как полюбил я. Больше всего мне нравится в нем безупречная честность, трудолюбие, глубокое уважение к старости, гостеприимство, вежливость. А, да что говорить! И так во всем. А ведь пока они сплошь неграмотны и делают, если можно так сказать, первые шаги в новую жизнь. Представляю, что будет здесь лет через десять-пятнадцагь!

Прости, мама, я тороплюсь, и у меня скачут мысли. Так вот, возвращаюсь к Лоле. В скором времени она приедет в Ташкент. Уж ты приюти ее, помоги устроиться учиться. Ты добрая, ты не сможешь не полюбить эту прекрасную девушку.

А обо мне не беспокойся. Конечно, здесь тяжело. Особенно жаль бойцов. Ведь они едят грубую, однообразную пищу. Многие совершенно не приспособлены к местному климату. А тут тропическая малярия. И с обмундированием было плохо: жара, все горит. Но теперь ничего, как порвется, даем новое. И вот еще что...»

За окном послышался конский топот. Лихарев поднял голову. Слышно было, как кто-то слез с лошади, звякнув шашкой о стремя. Потом дверь растворилась, и в кибитку вошел Алеша.

— Что ты?—спросил Лихарев.