Солнце над Бабатагом

— Дерпа. Не знаете, в каком он полку?

— Дерпа?—подхватил Вихров.— Так он же нашего полка. Сейчас он в высшей школе... Он тоже из Донбасса.

— А разве вы донбассовский?— спросил Гриша.

— А как же! Из Ровеньков. Знаете?..

— Из Ровеньков? Я знаю. Бывал,— сказал Кузьмич, присаживаясь.

— Что это вас, товарищ доктор, вроде раздуло?— спросил Гриша, с улыбкой глядя на лекпома.

— Ведра два воды выпил. Факт. Еще пить хочется.

— Смотрите, товарищ лекпом, чтобы у вас рыба не развелась в животе,— сказал серьезно Кондратенко.

— Как это рыба?— насторожился Кузьмич.

— Очень просто.

— Изволите шутить, товарищ командир, а мне не до смеха.

— Что так?

— Есть, здорово хочется,— кивая в сторону котлов, снисходительно ответил лекпом.— Пейпа! Пейпа!—крикнул он фуражира.

— В чем дело?— спросил тонкий голос.

— Ты что же спишь! Ведь у тебя обед, факт, подгорает!

— Это, может, у кого другого. Только не у меня,— спокойно отвечал толстяк, исполнявший обязанности повара. Он поднялся, подошел к котлу и, подняв крышку, попробовал плов. На его красном, с блестящими щеками круглом лице появилось блаженное - выражение . Он облизнулся.

— Ну как?— спросил Кузьмич.

— Через полчаса будет готово.

— Смотри, чтобы все было в порядке! Надо хорошенько ребят накормить.

Лекпом внушительно покашлял, угрожающе пошевелил усами и направился к юртам.

Неподалеку от того места, где лежали Вихров и

Кондратенко, послышался смех. Вихров прислушался. Разговор шел о том, как можно до смерти напугать человека. Сачков рассказывал молодым бойцам о своей службе в драгунском полку в начале германской войны. Драгуны, разъезд в шесть человек, встретив по дороге корчму, крепко выпили. Однако все могли ехать дальше. Только один, хватив лишнего, захрапел тут же у ног привязанной лошади. В это время с другой стороны к корчме подходил немецкий разъезд. Услышав, что свои уходят все дальше, лошадь, как это обычно бывает, начала беспокоиться и наступила на спавшего драгуна. Тот спросонья заорал, засквернословил дико-отчаянным голосом. Немцы испугались и удрали...

Ночью, нагрузив верблюдов мехами с водой, бригада двинулась в обратный путь на кишлак Варганзи.

Луна, светившая с темно-зеленого неба, заливала барханы призрачным, светом.

Теплый ветер доносил от колодцев плач, визг, вой и хохот шакалов. Звуки эти то росли, то, обрываясь, замирали вдали...

24

Спустя несколько дней полк возвратился в Каттакурган.

Больной комбриг Деларм с осунувшимся, желтым от лихорадки лицом лежал в постели и слушал Петрова, который только что слез с лошади и, пройдя к комбригу, рассказывал ему о разгроме Абду-Саттар-хана.

— Вот это молодцы! Лихо разделали!— слабым голосом говорил Деларм, слушая комиссара.— А меня тут так трясло, думал, умру. Тропическая малярия. Три дня температура на сорок одном с десятыми держалась... Врач говорил — хотел гроб заказывать. Да. Еле отошел... Спасибо товарищу Шарипову. Не забывал меня. Частенько захаживал.

— Ну, что у вас нового?—спросил Петров.

— Да, что же я тебе сразу не сказал!— спохватился Деларм.— Из Ташкента приехал председатель ЧК.— Он понизил голос, оглянулся на дверь.— Ну, зашел ко мне, товарищ, Мамедов его фамилия, и просил, чтобы его приезд остался в секрете. С ним еще несколько человек.

— Ты не знаешь по какому делу?

— Нет. Он ничего не говорил. Только интересовался, когда ты вернешься.

— И давно они здесь?

— Дня четыре...

За дверью послышались грузные шаги. Без стука вошел невысокий коренастый человек в гимнастерке. Оглядев присутствующих быстрыми зоркими глазами, словно ощупывая, он подошел к Петрову и, назвавшись Мамедовым, крепко пожал его руку. Потом он дружески кивнул Деларму и, подвинув себе стул, присел к столу.

— А откуда вы меня знаете, товарищ Мамедов?— удивился Петров, с любопытством рассматривая его монгольского типа лицо.

— Я всех знаю,— сказал Мамедов, прищурившись.— А с вами, между прочим, встречались в штабе Туркфронта.

— Не помню.

— Вы с одним командиром стояли в коридоре, а я мимо прошел.

— А-а! Возможно,— сказал Петров.

— Товарищ Петров, скажите, пожалуйста, какой у вас есть материал на Улугбека?— спросил Мамедов, быстро взглянув на него.

— На Улугбека?— Петров в раздумье провел рукой по лицу.— Да, собственно, все то же, о чем я сообщал военкомдиву. То есть, басмачам дважды становилось известно о наших предполагаемых действиях. Ну, а потом последний случай с избиением дехканина. Я расцениваю подобные действия как провокационные. Так я и говорил товарищу Шарипову.

Мамедов побарабанил по столу короткими узловатыми пальцами.

— Да,— сказал он.— В Ташкенте нам удалось кое-что раскрыть. Несомненно, что мы имеем дело с какой-то тайной организацией. Но мы еще не знаем, ведут ли нити в Каттакурган... Во всяком случае, ваше сообщение очень помогло нам. Пока, конечно, прошу держать наш разговор в строгом секрете, чтобы не напугать кого не нужно.

— Ну, это само собой разумеется,— сказал Петров.—Об этом будем знать только мы с вами и товарищ Деларм.

— Да. И все-таки я разберусь, кто здесь помогает басмачам!— проговорил Мамедов с твердой уверенностью.