Солнце над школой

Голос у него вздрагивал, на носу между конопатками выступил пот, а глаза трусливо щурились. Мне было не только не страшно, а просто интересно посмотреть на такого Петренко. Но рассмотреть его не удалось: Нецветайло молча оттолкнул его. Чеснык плаксиво закричал:

— А-а, так ты еще и драться!..

И почти сейчас же к нам подошли двое ребят — те самые, что когда-то били меня возле манежа. Рябоватый, ловкий парень прищурил острые глаза и со злым презрением сказал:

— Что ж ты, капаешь, да еще дерешься?

Я сразу понял, что будет драка, и отрезал:

— Ни на кого я не капал! Никому ничего не говорил!

Все немножко поостыли и начали просто переругиваться. Я оглянулся, не увидел Альки и подумал: «Струсила Луна, сбежала». Но, когда «святая троица» поняла, что драться с нами не очень-то весело — Нецветайло здоровее каждого из них, — и решила отойти, оказалось, что Аля все время стояла за моей спиной.

— Если бы они только полезли, я бы сзади им знаешь как стукнула! — серьезно объяснила она.

Мы переглянулись и радостно рассмеялись. Алька, оказывается, настоящий товарищ.

А те трое решили, что мы смеемся над ними, и издалека крикнули:

— Ты деньги гони, Громов! Мы все равно с тебя получим!

Я не ответил, и ребята сразу же пристали ко мне:

— Что за деньги?

— Ты что, должен им?

Я долго не хотел объяснять, в чем дело, но ребята правильно решили, что скрывать от друзей свои несчастья — нечестно. Тогда я рассказал все. Ведь Шура, Юра и даже Алька — настоящие друзья. Они поняли всё и задумались. Тут нас удивила Луна. Она поморщилась и передернула плечами:

— Не понимаю. Это выходит, как у бывших дворян — карточный долг. Долг чести… Но ведь вы-то не дворяне?

— Видишь ли, Аля, — пояснил Юрка, — Громова никто не заставлял играть. Он сам напросился на игру. И если проигрался, то должен платить. Вот если бы Чеснык обманул его, тогда другое дело. А здесь — все правильно. Хочешь не хочешь, а платить нужно. Понимаешь?

— Нет, не понимаю, — опять передернула плечами Аля. — Что бы вы ни говорили, все равно тут что-то нехорошее.

— А чего ж хорошего, — притворно вздохнул Юра, — проиграться-то?.. Но платить нужно.

И, несмотря на то что Аля возражала, мы решили, что хотя Петренко и паршивый парень, но платить ему я обязан. Иначе нельзя. В таких делах даже самые лучшие девчонки ничего не понимают.

Глава 17. Бурное собрание

Сегодня после уроков у нас было собрание. И хотя сегодня же я получил пятерку по геометрии и четверку по русскому, но боялся здорово: ведь двоек-то у меня тоже немало. А за двойки как начнут косточки перемывать — не возрадуешься! Наша классная руководительница Елена Ивановна — добрая-добрая, но в работу как возьмет — только держись!

Но оказалось, дело было не во мне одном. Начали говорить о дисциплине в классе, об отметках. О том, что вообще у нас мало порядка. Как будто его больше в других классах! Мы же видим: все балуются. Но, оказывается, у нас хуже всех, потому что «некоторые наши ученики даже в милицию попадали».

Все, конечно, смотрели на меня.

Честное слово, только за одно то, что та женщина — старший лейтенант из милиции — оказалась такой болтливой, ее тоже нужно забрать в милицию. Вот тогда бы она узнала, как это приятно сидеть на собрании и чувствовать на себе насмешливые взгляды всего класса!

Потом начали перебирать все наши прегрешения и, конечно, без меня обойтись не смогли:

— Громов уходил с уроков.

— На труде с ним произошел неприятный случай, и его пытались скрыть.

Опять, конечно, смотрели на меня, а потом на Луну. Очень это приятно — сидеть, краснеть и видеть, как Марков надувается, будто индюк! Радуется, что все получается так, как он хотел.

А тут, как назло, пришел директор и сел за стол рядом с Еленой Ивановной. Совсем хоть проваливайся сквозь землю! Поставят тройку за поведение — куда тогда деваться? Выгонят из школы — и точка. И что за ерунда такая?.. С тройкой по любому предмету в любой класс переводят, а с тройкой за поведение выгоняют из школы. Это, по-моему, неправильно.

Потом встал уважаемый староста и начал нас упрекать за то, что все мы разболтанны, все друг друга покрываем и не даем ему работать как следует.

— Руководить тебе не позволяют? — добродушно, даже сочувствующе спросил директор.

— Вот именно! — обрадовался Женя такой могучей поддержке. — Я хочу руководить как следует, а они не дают. Мешают. Тогда, спрашивается, зачем же меня выбирали старостой, если никто не хочет подчиняться? — И, надуваясь спесью, убежденно крикнул: — Тогда лучше меня переизбрать!

Дмитрий. Алексеевич искоса посмотрел на него и очень серьезно спросил у всего класса:

— А что, ребята, может быть, и в самом деле лучше переизбрать старосту?

Мы сначала опешили, потому что непонятно было — шутит директор или говорит серьезно. Но у него в глазах, как когда-то в кузнице, опять забегали смешинки, и ребята закричали:

— Переизбрать! Переизбрать!