Солнце заходит...

Чтобы мы могли рассмотреть ее получше — в комнате было темно, — отец поднес карманный фонарик к самому лицу дочери. Абрахам толкнул меня локтем. Он был в восторге. Желая продлить ему удовольствие, я позволил себе спросить отца, нельзя ли попросить девушку встать, чтобы я мог видеть ее во весь рост. Что ж, это тоже разрешалось. Но поднявшись, девушка сразу ушла в сопровождении женщин. Представление окончилось. Мы снова обменялись приветствиями и отправились восвояси. Когда мы вышли, Абрахам спросил:

— Ну, что ты скажешь?

— Хороша, но подожди, пока мы узнаем, сколько за нее хотят.

На следующий день пришел посредник с ответом — за девушку просили десять тысяч крон. Абрахам был расстроен, а я мог только посочувствовать, ибо эта сумма значительно превышала мои наличные деньги в тот момент.

Незабываемое впечатление на Сиаси произвела на меня прогулка со школьным учителем Хасаном Ханом в деревню баджао Сисангат. Хасан Хан, толстый, крупный муж чина, в жилах которого текла индейская кровь, оказался, как вы узнаете ниже, мелким мошенником. От Сиаси до Сисангата всего лишь час ходу на шлюпке с веслами. Раньше баджао всю свою жизнь проводили в домах-лодках и выходили на сушу только за пресной водой или по случаю похорон. Я одно время жил на берегу, к которому пристало несколько семей баджао.

Я с удивлением смотрел, как женщины голыми руками раскапывали прибрежный песок и, когда появлялся источник свежей питьевой воды, наполняли ею полые стволы бамбука и относили их в лодку. Иногда они брали с собой на борт немного сахарного тростника или гроздь бананов, вообще же эти люди питаются почти исключительно рыбой.

Из-за бродячего образа жизни баджао называют морскими цыганами. Но в последние годы часть из них построила себе на коралловых рифах большие деревни на сваях. Сисангат как раз и была такой деревней. Она настолько велика, что в ней даже есть школа, построенная на небольшом искусственном островке из коралловых глыб. Обычно, чтобы попасть из дома в дом, приходится пользоваться лодкой или плыть, а при отливе — идти вброд. Чрезвычайно интересно наблюдать, как дети добираются в школу: девочки — в миниатюрных лодочках, мальчики — вплавь, с узелком одежды на голове. Более славных детей не найти ни в одном уголке земли, а людей приветливее и жизнерадостнее я не встречал никогда.

Однажды я провел в Сисангате три дня вместе с фотокорреспондентом из журнала «Холидей Мэгэзин». Он пришел в такой восторг от баджао, что, когда мы, объездив с ним всю страну, расставались в Маниле и я спросил его на прощание, что произвело на него самое сильное впечатление, он ответил не задумываясь:

— Сисангат, конечно!

Наиболее интересным в деревне баджао оказалось посещение одного из домов, над которым развевался белый флаг. В нем проживали «медики», лечившие своих пациентов зловонным дымом и заклинаниями. Пациент ложится на полу голый, его окутывает отвратительный дым, а колдун, одетый в удивительнейший наряд — белую мантию с черными фигурами, совершает над ним свои манипуляции. Я спросил одного из этих таинственных врачевателей, что означают рисунки на его одежде. Он ответил, что это изображение того, что он видит во сне. Какие же ему, должно быть, снятся кошмары!

Если пациент выздоравливает, он дарит «врачу» в знак благодарности белый флаг, к палке которого привязывается подарок. Я послал в копенгагенский Национальный музей полный комплект снаряжения колдуна и пару флагов, к древку одного из них был привязан флакончик духов.

Одной из самых молоденьких и самых славных моих многочисленных филиппинских приятельниц была двенадцатилетняя школьница из Сисангата. Когда я приехал туда вместе с американским фотографом, она пришла к нам и простодушно сказала:

— Вы не могли бы подарить мне новое платье? Видите, какая я грязная?

Перед такой просьбой устоять невозможно, и она получила платье. Когда я несколько лет спустя сидел на веранде в Кампо-Муслиме после обеда и курил сигару, по лестнице поднялась улыбающаяся девушка.

— Кто ты, дружочек? — спросил я.

— Я очень красивая девушка.

— Ты, несомненно, очень красивая девушка, но откуда ты?

— Из Сисангата…

Это оказалась наша маленькая знакомая, которой мы подарили платье. Она добралась сюда, так далеко на север, на рыбачьей лодке вместе со своими родителями. Девушка снова получила в подарок платье. Так как она приходила каждый день, пока ее родители находились здесь, я каждый раз дарил ей что-нибудь.

Мне рассказывали, что, вернувшись в Сисангат, она с гордостью сообщала всем, что у нее есть друг-американец. И она имела на это право. Через некоторое время я снова приехал в Сисангат. Вместе с Хасан Ханом мы проходили через классную комнату, и я увидел ее опять. Ее славное личико расцвело в улыбке, когда я сказал-:

— А вот и моя подружка!

Ни один уголок земли, который я посетил, ни одна народность, которую я встречал, не трогали мое сердце так, как Сисангат с его милыми, приветливыми, мирными людьми, избравшими для жизни одно из самых странных мест на свете, где они живут скромно, но счастливо.