Соло

Добравшись до Абрамовой, волочащей навстречу мне свои баулы, словно бурлак баржу через бурлящую Волгу, я высказала все, что думаю об этом рынке и людях сюда приезжающих. Катя, с облегченным выдохом сгрузив свою бренную ношу в мой багажник и настроив раздельный климат в салоне, согласно кивала и возмущалась вместе со мной, предлагая давить придурочных прохожих, снующих по идиотской парковке.

Когда мы все-таки сумели выбраться из филиала ада на Земле, Абраша, дымя в окно, распространила в салоне вместе с дымом запах своей гениальности:

— У меня идея, правда, не моя, но она мне очень нравится. Давай заведем инстаграм красивой бабы и будем разводить арабов на деньги.

— Ты мент. — Угрюмо напомнила я, еще не совсем отошедшая после рынка.

— У каждого свои недостатки, — философски пожала плечом Абрамова. — Дёмка же в СК работает, он нам в помощи не откажет в случае чего.

— Я имела в виду, что ты работаешь в правоохранительных органах и тебе нельзя мошенничеством заниматься, а не то, что ты не потянешь нас прикрыть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Ты сегодня скучная. — Недовольно покосилась Абрамова на меня и немного посверлив оценивающим взглядом, поинтересовалась, — случилось что?

Случилось. Пару секунд спустя. Мне позвонила Лена и сообщила, что ее вызвали в лицей из-за нашего младшего брата, потому что он устроил там потасовку, а в виду того, что наши родители находились за границей, то на беседу вызвали ее, но у нее абсолютно нет возможности вырваться с работы и ехать нужно мне. О самой потасовке Ленка почти ничего не знала, Макс на уроке и говорить пока не может, а в сообщениях как всегда отморозился тем, что лицей раздул из мухи слона.

Выматерилась, когда Макс отклонил мой звонок и прислал малоинформативное: «я на уроке. Они все преувеличивают, я просто толкнул одного придурка, он разнылся и нажаловался Перовой». Макс с четырех лет занимался хоккеем и благодаря желанию, характеру и упорству, в этом году прошел тяжелейший отбор и подписал трехгодичный контракт с командой, состоящей в Молодежной Хоккейной Лиге. И центральным нападающим в первой пятерке он был не просто так. Я знала, как он умеет и может толкать. Поэтому, передав свой телефон Абрамовой, согласной изменить маршрут добавив в него пункт остановки в лицее, попросила ее уточнить у Макса в смс, за что именно и сильно ли пострадал некий придурок.

Макс ответил, что тот обидел девочку и заверил, что физически придурок не пострадал.

— Вот что за манера загадками говорить! — разозлилась я, — и ездить, как еблан! Ну дава-а-ай! — сквозь зубы потребовала, крайне близко подъезжая к заднице впереди едущей машины ДПС.

Но патруль, несмотря на имеющуюся возможность и мой намек, не стал перестраиваться, чтобы освободить мне полосу. Наоборот, автомобиль начал сбавлять скорость, явно из вредности вынуждая меня плестись за ним и злиться сильнее.

— Правая полоса свободна, — заметила Катя, откладывая мой телефон на консоль.

— Там уже сплошная из-за съезда. — Покачала головой я, с ненавистью глядя на впереди идущий автомобиль и змеей прошипев, — гвоздей тебе в ноги, ни путей, ни дороги!

— Так до съезда еще ехать и ехать, — незнамо для чего осенив машину ДПС святым знаком, возвестил пассажир, не имеющий водительские права и полагающий, что на дороге можно спастись логикой. — До него успеешь по правой их обогнать.

— Пересечение сплошной это штраф. — Недовольно пыхтя, просветила я.

— То есть он тебя вынуждает перестроиться, чтобы нахлобучить за это? — Очень удивилась Абрамова, — вот скотина какая!

На мосту, после съезда, я перестроилась вправо и опередила экипаж, но сотрудник, которому не понравилось мое прежнее поведение, использовал громкоговоритель, по которому назвав марку моей машины и госномер, потребовал прижаться вправо. Ага, на мосту, чтобы меня вообще прав лишили, ну что за подлые люди?!

— За что? — удивленно оглянулась Катя на машину, включившую бесящую меня «люстру».

— Придерутся за тонировку, а по факту за то, что в жопу дышала, требуя убраться. — Меня перекосило от злости, я включила поворотник и стала неторопливо приближаться к обочине, чтобы съехать на нее там, где кончался отбойник.

— То есть ты тонированная дышала в жопу гаишникам, а теперь возмущаешься? — развеселилась моя подруга, с удовольствием глядя на злобную меня, одной рукой приподнимающую в вырезе грудь, второй вынимающей из кошелька тысячную купюру и коленом подруливающей автомобиль к съезду на обочину. — Может, Дёмке позвонить?

— Не ссы. За тонер двести пятьдесят рублей штрафа или предписание растонироваться, тут как договоришься. Только я всего две недели как закаталась обратно, до этого три месяца ждала пока требование из системы уйдет и как в аквариуме ездила, надоело уже. Будут взятку брать, я не хочу опять растонироваться.

— А до этого со взяткой не получилось?