Солонго. Тайна пропавшей экспедиции

— Там был человек.

— Да.

— И что? Мы просто будем сидеть?

— Ты не слышал, что сказал отец? Сиди. Делай вид, что ничего не замечаешь, что тебе плевать. Если б не твои коровьи глаза, ты бы заметил, что это уже в третий раз.

— В четвёртый, — тихо отозвался Фёдор Кузьмич.

Кто-то ходил вокруг прогалины, на которой остановились Нагибины. Иногда приближался, позволял уловить свой силуэт и тут же исчезал.

— Пугают нас? — успокоился Слава.

— Это всё, что они могут, — кивнул Юра. — Ешь свою гречку и не дёргайся. А ещё лучше — расскажи что-нибудь весёлое. Я даже посмеюсь. Пользуйся моментом.

— А если…

— Ещё прежде чем ты успеешь по-настоящему испугаться, я поприветствую любого, кто к нам приблизится. — Фёдор Кузьмич через ткань рубашки погладил рукоятку револьвера — того самого, что когда-то принадлежал Сергею Николаевичу. — Хорошая штука. Пристреленная.

— Да уж…

— Ну так давай, — кивнул Юра. — Ты же у нас главный байковед.

Слава растерянно молчал. Не знал, о чём заговорить. Впрочем, быстро нашёлся. Стал пересказывать слухи о странном поведении участкового в Кырене — поначалу тихо, сбиваясь, а потом всё больше входя во вкус и уже громко посмеиваясь своим привычным смехом.

Юра не слушал брата. Пытался понять, хорошо ли поступает отец. Впрочем, даже решив, что тот неправ, он бы никогда не осмелился высказать это вслух. Отец всегда просчитывал ситуацию на много шагов вперёд и редко ошибался. Даже тогда, в речной долине. Фёдор Кузьмич сразу сказал, что зажжённый костёр — это ловушка. Что беглецы наверняка оказались на острове, решили заманить туда преследователей, а сами, конечно, уже плывут на другой берег.

«Если б мы просто дали им сбежать, они боялись бы каждого шороха и продвигались вперёд медленно. Может, вообще ушли бы с тропы. Решили бы вернуться домой, взять подмогу и тогда уж прийти с новой экспедицией», — думал сейчас Юра, поглядывая на отца. Неспешно раскладывал по мискам гречку. Старался подцепить для Фёдора Кузьмича побольше тушёнки.

«А так мы наступали им на пятки. Всякий раз позволяли уйти. Дали им обхитрить нас в тумане, там, где орали эти чокнутые сурки. И они поверили в себя. Приободрились. Почувствовали силу и неуязвимость. Удача вдохновила их двигаться дальше, к золоту. Каждый из них решил, что сможет стащить сокровище Дёмина и проскользнуть у нас под носом».

Разгадав ловушку, егерь тогда скомандовал сыновьям и племянникам спускаться к реке, идти вброд.

— Только медленно. Вы не должны их догнать. Дайте им время уйти. — Неожиданно схватив Юру за ворот, Фёдор Кузьмич прошептал: — А тебе отдельное поручение. Смотри, чтобы никто не утонул. Понимаешь, о чём я? Если их там смоет, ты из кожи вон лезь, но спаси каждого. Прежде всего мальчишку и его мать. От мёртвых толку нет.

— Ты так уверен, что у них остались приметы? Камера…

— К чёрту камеру! — Егерь отстранился от сына. Говорил громко, перекрикивая грозу. — Сколько минут их баба рисовала третью примету?

Юра не ответил. Отец учил его никогда не признавать свою слабость и свои промахи.

— А я знаю, — Фёдор Кузьмич правильно расценил молчание сына. — Вся суть — в деталях, не забывай об этом. Двадцать две минуты. А сколько она рисовала четвёртую примету?

Юра промолчал.

— Полтора часа. Держишь мысль? То-то и оно.

— Значит, ты уже тогда знал, что они собираются бежать.

— Ещё раньше, сын. Раньше, чем они сами это поняли.

И всё же старик допускал ошибки. После первой погиб Тензин. Фёдор Кузьмич не верил, что у погонщика Баира найдутся силы и воля мстить. Впрочем, в последний момент егерь отстранил Юру и отправил в палатку именно Тензина. Значит, что-то подозревал… Вторую ошибку он допустил, когда послал в погоню Чагдара. Приказал ему убить всех, кроме мальчишки и его матери. Думал, что уже добрался до золота, что осталось лишь протянуть руку. Сегодня егерь, кажется, совершил третью ошибку. Она стоила жизни Очиру. Впрочем, тот ещё мог вернуться. Не было ни криков, ни выстрелов.

Следопыт теперь шёл сгорбившись, короткими шагами. Он ослаб. Дышал открытым ртом. Не обращал внимания на то, что слюна сгустилась и тёмной жижей свисала с нижней губы, липла к подбородку.

Чёрный великан останца был совсем близко. Гигантская башня, вытащенная из глубин земли.

— Что это? — Следопыт, жмурясь, потёр лицо.

Левый глаз почти закрылся. Очир смотрел правым. Наклонившись под ствол чёрного растения, увидел, что там лежит глиняная пиала. В ней тлели чёрные семена. Дым поднимался к зонтикам, смешивался с туманом, усиливал его.

Простонав, следопыт опрокинул пиалу. Увидел под ней сухую трещину. Из трещины посыпались муравьи. Они извитыми полосками начали подниматься по стволу. Липкий сок им не мешал. Очир, переполненный отвращением, отошёл.

Стал ощупывать лицо. Оно всё было маслянистым. Губы затвердели. Язык разбух, отяжелел. Короткие волосы пропитались слизью. Заметив это, следопыт стал отчаянно сгребать слизь пальцами, стряхивать её на землю. С ужасом оглядел потемневшие руки. Обожжённый палец тихо пульсировал болью.

Очир вернулся к медвежьим следам.

Пиал с тлеющими семенами становилось больше.