Солонго. Тайна пропавшей экспедиции

На мгновение Очиру показалось, что его тело покрыто муравьями. Вздрогнул. Стал правым глазом осматривать руки. Ничего не увидел. Принялся пальцами выскребать черноту с нёба. Не мог с ней управиться. Боялся её проглотить. Простонав, закричал. Принялся с остервенением шаркать ногтями по языку. Разодрал его в кровь. Хотелось глубже пропихнуть в себя руку. Достать до гортани, расчесать её, потом ещё глубже — изнутри выскоблить себе грудь, лёгкие. Вывернуться наизнанку. Содрать всю зудящую кожу. В отчаянии ускорился. Запыхался. Взахлёб пытался надышаться. На выдохе хрипло стонал. Проклинал себя и Сергея Николаевича.

Подняв голову, увидел, что заросли закончились. Лес из трёхметровых растений остался позади. Следопыт стоял на гладкой чёрной поверхности, будто покрытой затвердевшим битумом. Витиеватыми узорами по ней шли трещины. Они устремлялись к останцу — тот был так близко, что можно было рассмотреть узкие продолговатые рёбра, глубокие впадины, скальные отвесы. Они то выныривали, то опять терялись в клубящейся дымке. Скала вздымалась из озера. Там клокотал кипяток. И на самом берегу озера стоял медведь.

Человек в медвежьей шкуре… Теперь он сбросил капюшон — звериную голову. Очир, несмотря на слепоту, сразу понял, что это не Сергей Николаевич. Это был какой-то старик с растрёпанной длинной бородой. Лицо, вымазанное плотным слоем сажи или грязи. Чёрное, пустое лицо.

Незнакомец стоял прямо. Его обдавали раскалённые пары озера. Одна из трещин проходила между его ног. Ни ядовитый туман, ни горячие пары не беспокоили старика. Очир поднял ружьё.

— Посмотрим, как тебе на вкус свинец, — проговорил следопыт, чувствуя, как губы растягивают липкую плёнку.

Собрал всю волю, до боли стиснул челюсти. Едва поймав в прицел незнакомца, потянул спусковой крючок.

Ничего не произошло. Это была даже не осечка. Ружьё просто не отреагировало на прикосновение. Растерянно покачиваясь на месте, Очир не знал, что делать. Медленно осмотрел ружьё. Оно всё покрылось маслянистым налётом. Дуло стянуло чёрной жижей. Следопыт понял, что проиграл. Поднял взгляд. Медведя уже не было.

Очир выронил ружьё. Оно беззвучно упало ему в ноги.

Развернулся. Долго, настойчиво вдыхал. Горло со свистящим, шипящим стоном принимало туман. Следопыта передёрнуло. Он повалился на колени и стал откашливаться. Видел, как изо рта вылетают сгустки чёрной крови. Не мог остановиться. Отхаркивался, захлёбывался всем телом — так натужно, что на какое-то время приоткрылся левый глаз. Едва успокоил себя. Заставил дышать короткими глотками. Покачиваясь, встал.

Не было времени думать, оценивать всё здесь случившееся. Проклинать незнакомца и собственную глупость. Нужно было из последних сил идти — прочь от гибельного места.

Очир в последний раз взглянул на останец. Туман ненадолго расступился, и следопыт увидел, что через кипящее озеро лежит деревянный мостик. Он вёл к пещере в самом основании останца. На верёвочных перилах висели медвежьи черепа. У входа в пещеру стоял старик. Он распахнул полы своего одеяния. Кажется, он был нагим. И будто приглашал в пещеру, показывая, что там уже ничто не потревожит, там не достанут ни туман, ни испарения чёрных растений. Очир качнул головой. Это была ловушка. Последняя уловка, чтобы окончательно его погубить. Нет. Он знал путь к спасению. Нужно было возвращаться по собственным следам.

Развернулся и побрёл назад, к зловонным зарослям.

— Где Слава?

— В туалет отошёл, — Юра ответил неуверенно, выдавая волнение. Он и сам переживал из-за долгого отсутствия брата.

— Я сказал далеко не ходить.

— Ему… приспичило.

В молчании ждали ещё десять минут. Слава по-прежнему не возвращался.

— Или у твоего братца запор… — процедил Фёдор Кузьмич.

— Или кто-то перешёл к активным действиям, — закончил за него Юра.

— Странно…

— Значит, твоя тактика была не лучшей.

Егерь не ответил. Понимал, что, если сын ему дерзит, значит, напуган. Сейчас не было смысла его отчитывать. Фёдор Кузьмич и сам начинал сомневаться в своём плане.

Он рассчитывал дождаться темноты и тогда выйти на охоту. Беглецы могли пугать Нагибиных, сколько им вздумается. Они были без ружей, без снаряжения. У них не было даже топора, который они, отступая, бросили у водопада. Нужно было только сыграть против их правил. Заставить проявлять себя всё активнее, а ночью дать им отпор. Ночью у охотников было больше шансов на выживание.