Соловьи

— А то, что там черт те чего спрятать можно, не то что корову. Иные следы, видать, зимние. Взять те места может только сильная машина. Иные следы к воронкам этим идут, а иные с другой стороны от воронок тянутся и в обход на грейдер выходят.

О, это уже походило на прямой путь к цели. И Головачев тут же решил ехать в совхоз. «Познакомлюсь-ка я с этими «шоколадками» поближе», — сказал он сам себе и, попрощавшись с лесником, уехал.

Ночевал Головачев в ту ночь в «Подлучье», у директора совхоза Ильи Авдеича Звонцова, с которым знаком не был до этого. Он не сказал ему, однако, о цели своего приезда. Он попросил лишь только, чтобы к утреннему наряду отвели его к машинам и чтобы машины до этого, если они все дома, никуда не выходили. Гаража в совхозе не было, машины оставляли запросто во дворе конторы совхоза, обнесенной с трех сторон тесовым забором. Вид у конторы был неказистый, у двора тоже, но все было слажено из свежего леса, отстроено недавно.

Совхоз этот Андрей Андреич Сазонов считал как бы своим детищем, делом как бы своих рук, хотя держался совхоз вниманием и заботой директора Ильи Авдеича Звонцова да старых, уже «за годами», агронома Модеста Петровича Обреимова и друга его, ветврача и ученого-животновода Петра Модестовича Облысимова.

Как в колхозах, когда говорили и пошучивали о своих делах, упоминали всегда Трех Сазонов, так и в совхозе, когда заходил разговор о полеводческих и животноводческих делах, всегда упоминали «лысобритых», мол, «наши лысобритые», или говорили: «Два Модеста». Оба «Модеста», как Обреимов, так и Облысимов, были учениками старой, но передовой в России агрономической школы, которая держалась взглядов ведения хозяйства на больших площадях. В основу хозяйства эта школа клала агрономию, полную машинизацию всех процессов работ и полную заинтересованность в производстве рабочей силы.

«Хозяйство каждодневно что-то должно давать рынку сбыта», — говорили оба «Модеста».

Своих взглядов на такое ведение хозяйства в эти «уставные» годы они не высказывали открыто. И было это резонно в силу того, что подобные взгляды считались преждевременными, противоречащими взглядам уставного ведения хозяйства; объяснялось это тем, что, мол, большинство колхозов к этому еще не готово, им не справиться с решением такой задачи. Потому в эти годы, когда все сельское хозяйство руководилось централизованным порядком, откуда-то сверху, когда районам спускались и планы сева определенных культур, и планы надоя молока, и планы роста урожаев, и планы увеличения поголовья скота, и многие другие планы, которые Трем Сазонам приходилось разверстывать по хозяйствам района, эти Два Модеста вели свое хозяйство «молча», не пропагандируя своих взглядов и пользуясь защитой и согласием с ними Андрея Андреича Сазонова.

Так, в совхозе «Подлучье» никогда не было многополья. Хлеба здесь сеялись и по хлебам без боязни истощения почвы оттого, что если не было в хозяйстве ни калийных, ни фосфорных удобрений, то на удобрение «Модесты» сеяли бобовые, гречиху, рапс. Эти растения давали почве азот и другие органические вещества, отчего подлучьинские пашни не истощались. В истинной агрономии этот метод удобрения именуется «зеленым удобрением» или сидеральным.

Применение сидерации в колхозах в эти годы не одобрялось по двум причинам. Во-первых, с таким кругом пахотных и посевных работ не справлялись МТС. А во-вторых, считалось, что этот метод удобрения почвы, несмотря на то что у колхозов не было минеральных удобрений, а навоза было совсем недостаточно, был малоэффективен.

У «Модестов» эффект от сидерации был, они не боялись истощения почвы, сеяли хлеб по хлебу.

Была у них в посевах также и кукуруза на зеленый корм, и силос. Но не забывали «Модесты» и о лугах, которым не давали закочкариться и замокнуть. А главное — в лугах был порядок. У кого луга давно распаханы и на кислых луговых почвах кормовой тощий подсолнечник мельтешит или тощая брюква растет, у «Модестов» луга все в порядке. Выпасы стравливались поочередно. На одном участке скот тра́вы берет, на другом они уже отрастают. А чуть заметит Обреимов выпадение каких-либо трав на каком-либо луговом участке и что там один пырей гулять начинает, как в ту же осень продерет он его железными боронами, «посыплет семечков», и через год глядят люди — луг опять как луг. Словом, в хозяйстве у них было то, чего не было в других хозяйствах и завести было трудно потому, что все они подчинялись уставному порядку: столько-то раз вспахать, так-то посеять, так-то обработать. За все ответчик МТС, в поле всем МТС распоряжается.