Соловьи

Да и стадо в «Подлучье» ходило в лугах какое! Коровы — что корабли. Черно-белые, ярославской чистой породы, одна к одной. Совхоз свинины сдавал один за полрайона. И все потому, что не во всяк год одно и то же сеяли на корм свинье. А молока «Подлучье» сдавало столько, что недодой по району часто одно это хозяйство покрывало. Хоть все в этом хозяйстве шло не так, как требовал уставный порядок, все же умел Сазон Годин, начальник райземотдела, скрывать «недостатки» совхоза, то есть то, что было в хозяйстве неуставного, «не выносить сора из избы», потому что выгодно было для района иметь такое хозяйство. Что же касается Сазона Заварнова, директора Житухинской МТС, то тому все это ни к чему было, не замечал: у совхоза не у колхоза — тракторы свои, и пусть их там хоть совсем без мягкой пахоты обходятся.

Андрей Андреич Сазонов им часто говаривал:

— Такой тип хозяйства, как «Подлучье», тип хозяйства прогрессивный. Сейчас, когда все сверху, когда мы скованы, в колхозах такого не заведешь. А вот когда придет время и поворот к деревне будет, тогда оно пригодится нам. У этих «Модестов» учиться будут. Значит, нам его и беречь.

Когда поутру Головачев встал и, отказавшись от завтрака, который ему накрыла жена Звонцова, полногрудая и симпатичная Машенька, вышел к конторе, Звонцов, вставший со вторыми петухами, давно уже бегал по хозяйству, а сейчас находился во дворе у конторы и что-то хлопотал у машин. Возле него крутились шоферы. Здоровенный, черный, в ушанке, надетой козырьком на правое ухо, верзила подавал ему на подпись путевки, из чего можно было заключить, что он разнарядчик или завгаражом, хоть вместо гаража во дворе высилась только небольшая авторемонтная мастерская. Головачев как бы нехотя, как бы случайно попал к машинам, рассмотрел бегло их и заметил — новых машин, нового какого-то типа было пять да штук шесть старых, все же «обутых». Стояли они во дворе в ряд, как на смотровой линейке.

На трех первых новых машинах шины были новенькие, «шоколадки» на них ничуть еще не поистерлись, на двух других же видали виды, а на остальных, старых «амках» были «лысые». И Головачев, поглядев на них, почему-то припомнил Христофора Аджемыча с его «волосимым местом», очень по-конфигурации и оголенности похожим на эти постершиеся шины, и рассмеялся.

У него мелькнула мысль: «Непременно показать эти «шоколадки» на новых машинах леснику Носолеву, а лучше всего след от них». Мелькнула у него и такая мысль: «Проверить, есть ли в районе и округе где-либо еще такие двускатные машины, и узнать, куда они в тот день, когда бык пропал, и когда ходили». Сделать это было тем более возможно, что верзила держал подорожные, которые, хочешь не хочешь, а должны храниться в архиве. Удивило его только одно при этом, а именно то, что шоферы, получившие уже наряды, разбегались куда-то, оглядывали его подозрительно, перешептывались.

Тут он опять заметил движение среди шоферов и то, как здоровенный верзила, взглянув на него, передернул плечами, отвернулся, постоял, как бы что-то вспоминая и тараща глаза куда-то поверх забора, а потом подошел к машине с новыми «шоколадками», взобрался в кабину, включил мотор, тронулся, и тогда почти вся колонна заработала моторами и стала выезжать со двора.

— Слаженно, слаженно работают! — сказал очень громко Головачев Звонцову и указал кивком головы на выходившие со двора машины.

— Приучены, — коротко отвечал Звонцов.

— Путевочки хранятся?

— Конечно, конечно, в бухгалтерии, — ответил Звонцов, и так, будто все это мимоходом он говорит, а не для каких-то особых целей.

— А этот черный у вас, что же, и шофер и разнарядчик?

— Вообще-то завгаражом, — отвечал Звонцов, — но ходит и в район.

Головачев распрощался и вышел за ворота. Прокурорская машина ждала его уже у конторы, а Игошин что-то колупал в ней, подняв крышку капота.

«А теперь на карсты, в лес, — решил Головачев, садясь в машину, — «шоколадки» искать». По пути он решил заехать в Мишлово, где жил участковый милиционер Калина Нестеренко, чтобы захватить и его с собою.

— Дорогу к провалам, чго где-то в лесу есть, ну там, где понизьевский лесник живет, знаете? — спросил он Нестеренко, как только, приехав, переступил порог его дома, в котором уже не раз бывал и до этого.

— К ямам? Да как же не знаю-то? — удивился Нестеренко. — Я зимой там шукал следов, как корову свели в Тетерках. Был слух, что надо там искать. Знаю, как не знать. И с лосиным делом там ходил, тоже слухи были. В Понизьевском лесу лосей неистребимо. Бьют браконьеришки, бьют. Но хоть бы следочек нашел. Ничего! А и то сказать — зима была. Черт там не лазил.

— Дорога есть туда?

— А две дороги, — отвечал Нестеренко, — одна через лес мимо кордона, другая в объезд к каменоломне.