Сомбра: Театр Машин (СИ)

Пес послушно дотащился до сомбры и пару раз ее куснул. Человеческая голова открыла глаза, тело поднялось. Рана в груди начала зарастать. Лето приблизился к сомбре, зачерпнул остатки крови с торса и принялся рисовать ими что-то на боку контейнера.

— Зачем?!

Зай приподнялся на локте, борясь с немощью. Воля покидала его. Он уже почти готов был сдаться, когда словно бы очень издалека донесся ответ:

— Когда встретишься с ним, найди меня. Нам будет, о чем поговорить.

Таблетка сделала свое дело, пустив все силы организма на восстановление. Зай отключился, погрузившись в спасительную дрему.

Он не мог видеть того, что случилось позже. Как Лето изобразил точно такой же знак, как в катакомбах. Как троица покинула склад, оставив Зая рядом с трупом Билетера. И как через полчаса явился наряд Аркуса и забрал Зая в мастерскую.

Все было как сквозь сон. Его переворачивали и обтирали водой, спиртом, засыпали целебными порошками и мазями. Но это лишь облегчало боль, по-настоящему жизнь спасла алькалиновая таблетка. Зай спал, и ему грезилось, что Райви жива и они пьют кофе в «Осьминоге». А он смотрит на нее и улыбается. Улыбается так, будто бы этому чертовому городу пришел конец.

========== Дело #19: Алькалиновая таблетка ==========

Серый потолок навис каменной глыбой. Зай с трудом открыл глаза. Отяжелевшая голова еле дернулась, пальцы левой руки нервно сжались — это все, что вышло выдать вместо сообщения о том, что жив. Язык не слушался, словно вместо него во рту поселился уродливый обрубок не способной к движению мышцы.

— Статус: опознан; заключение: сильные ранения; шанс поправки: тридцать семь процентов; рекомендуемый способ лечения: препарация.

Скрипучий голос резанул по уху. Над Заем склонилось медное лицо с плоским носом и круглыми лампочками-глазами. Лицо украшали роскошные провода-усы, а на металлическом лбу поблескивали гогглы на кожаных ремешках. Мигнув, Механик отодвинулся.

— Надо вылечить.

Восьмой стоял рядом с куклой. Зай вяло осмотрелся — палата в мастерской Депо. Совсем недавно они навещали тут Викки, а теперь он сам прикован к койке. На удивление, боль почти не ощущалась. Только жуткая усталость навалилась на плечи, да сложно было шевелиться.

— Рад… Тебя…

Сухость во рту заставила замолчать на полуфразе. Скорее всего, именно Восьмой вытащил его из передряги и не позволил сдать на препарацию. Достойно похвалы. К горлу подкатил комок, Зай закашлялся. Ребра сотрясло, внутренности заходили ходуном.

— Я выпил алькалиновую таблетку.

Информация предназначалась для куклы. Механик с гулом сделал пометки в карточке.

— Сообщение: лечение не предусмотрено, мы предоставим время для восстановления.

Зай вздохнул с облегчением. Дождавшись, пока кукла покинет комнату, он перевел взгляд на Восьмого. Им повезло, что в четырехместной палате Зай лежал один. Можно было спокойно поговорить.

— Дай воды.

Жидкость бултыхнулась в стакан из стеклянного графина. Восьмому пришлось придерживать донышко, пока Зай пил. Руки дрожали. Алькалиновая таблетка — это крайняя мера, шансы выжить после нее невелики. Но, раз Зай не мертв, значит, обязательно выздоровеет. А о последствиях думать не хотелось.

— У тебя плохой синяк, Механик сказал.

— У меня много синяков.

— На ребрах.

Зай покосился на живот, накрытый одеялом. Замененное ребро давало о себе знать: не так давно вдоль него пролегла черная полоса. Плохой знак, и таблетка могла все усугубить.

— Я встретил Лето. Там было много контейнеров, он прятал…

— Что?

Восьмой жадно подобрался, когда пауза затянулась. Зай пожевал губу в попытке правильно сформулировать мысль. Свет нещадно бил по глазам, отвлекая, приходилось постоянно щуриться.

— Потуши.

Напарник выключил все лампы, кроме настольной. Потом прикрыл дверь, оставив небольшой зазор, в который виднелся коридор. Сев на койку напротив, Восьмой сложил руки на коленях, приготовившись слушать.

— Он был там не один, он прятал сомбру и механического пса. Человек Аркуса… — Зай мотнул головой, шея тут же отозвалась болью. — Хотя он не человек, нет. Я не знаю, что он такое. Он будто бы сомбра, но и нет. Он не говорит, как они, и его сознание — оно одно, человеческое. Он будто бы…

Часы на руке потеплели. Зай раздосадованно уставился на них, мысль вылетела из головы.

— Сообщить, — подсказал Восьмой.

— Не наша забота. Нам не давали конверта на него, официально он валет. Нельзя лезть в чужие дела, возможно, кто-то этим уже…

Дверь палаты распахнулась, на пороге возникла раскрасневшаяся Викки. На ней была обычная серая пижама, а левую ногу обвивали тугие ремешки. Кое-где поверх металла висела негнущаяся сетка. При ходьбе она опиралась на два костыля.

— Я сразу… Как узнала… Так волновалась…

Она говорила с тяжелой одышкой и явно спешила. Подволакивая за собой протез, Викки добрела до койки и села рядом с Восьмым. Ее синие глаза беспокойно пробежали от лица Зая к его рукам и обратно.

— Как ты? Это из-за той сомбры?

— Я в порядке. Лучше подумай о себе.