Соперница королевы

Большинству женщин траур не к лицу, но этих двух он даже красит, особенно леди Рич. Ее сестра тоже привлекательна, однако напоминает копию с великой картины: радует глаз, но лишена безупречности и глубины оригинала. Похоже, леди Рич не особенно обращает внимание на внешний вид: если присмотреться, ее наряды небрежно подобраны, к грязному подолу прилипли нитки, щеки не нарумянены, воротник не накрахмален, на ногтях заусеницы, все кое-как. Сесил, для которого порядок превыше всего, неприятно удивлен и озадачен. Тем не менее он по-прежнему восхищается ею, как и в день их первой встречи. Они ровесники, но она с легкостью несет свои тридцать шесть лет и выглядит гораздо моложе, а изможденное лицо Сесила, которое тот утром увидел в зеркале, свидетельствует о каждом прожитом годе. Привлекательность леди Рич не поддается объяснению. Там, где ценится миловидность, истинная красота ничего не значит, возраст не может конкурировать со свежей юностью, острый безжалостный ум должен отравлять обаяние, тем не менее эти качества прекрасно сочетаются и производят сногсшибательное впечатление. И все же Сесил не может понять, чем она так приворожила Блаунта. Тот мог бы заключить выгодный брак с богатой наследницей из знатного рода, однако остается верен женщине, на которой не может жениться, и мирится с тем, что его дети – бастарды. Сам Сесил никогда бы не зашел столь далеко.

– И вам доброго дня, дамы.

К его удивлению, они останавливаются рядом с ним. Из учтивости ему приходится встать.

– Не вставайте, милорд, – с неожиданно теплой улыбкой произносит леди Рич. В ее устах обращение «милорд» звучит так, будто она презирает его за то, что он носит титул по должности, а не по праву рождения. Недавно полученный пост лорда-хранителя Малой печати внезапно представляется Сесилу незначительным. Он нервно стряхивает с рукава пылинку.

– Полагаю, вы рады, что лорд Маунтджой получил назначение в Ирландию. – Удержаться от колкости выше его сил. Блаунт всячески пытался убедить королеву в своей неспособности выполнить поставленную задачу, а пташка из Эссекс-хауса нашептала, что леди Рич крайне расстроена отъездом любовника.

– Чрезвычайно рада, – отвечает та, не моргнув глазом. – Для него это прекрасная возможность проявить себя. Приятно видеть успех близкого друга. Мы все очень довольны, не правда ли, Доротея? – Сестра согласно кивает. Леди Рич по-прежнему лучезарно улыбается. – У вас усталый вид, Сесил. – Она наклоняется, чтобы взять на руки маленькую собачку, следующую за ней по пятам. – В Теобальде прекрасный сад. Отдых пойдет вам только на пользу.

Похоже, в ее приятных словах кроется издевка. Сесил нестерпимо жаждет коснуться ее щеки и проверить, такая ли она бархатистая на ощупь, как кажется.

– Государственные дела не могут ждать.

– Тогда вам стоит завести питомца. – Леди Рич гладит собачку. – Милое пушистое создание утешит израненную душу.

Надеясь, что муки его израненной души не отразились на лице, Сесил выдавливает любезную улыбку. Леди Рич опускает спаниеля ему на колени; он в ужасе сталкивает грязную тварь на пол. Ее сестра подносит ладонь ко рту, делая вид, будто прикрывает кашель.

– Бедный Фидес. – Леди Рич снова берет пса на руки, позволяет ему лизать себе лицо. У Сесила все внутри переворачивается, он брезгливо стряхивает белую шерсть с угольно-черных панталон. – Он не привык к отказам.

– Ваш брат тоже. По нескольку месяцев дулся, если не получал желаемого. – Сесил мгновенно жалеет, что поддался на провокацию, но сдержаться было невозможно.

Как ни удивительно, леди Рич одаривает его очередной улыбкой, совершенно не вяжущейся с ее словами.

– Мой брат тяжело болен, почти при смерти. Он заточен в темнице, ему нельзя повидаться даже с любящей сестрой и с женой, недавно родившей дочь. Уверена, с вашим влиянием, – она касается его плеча, – вы могли бы уговорить ее величество позволить мне встретиться с ним хотя бы ненадолго. – Только сейчас улыбка исчезает с ее губ. – Я серьезно опасаюсь за его жизнь.

– Мое влияние не так уж велико. Я, как и вы, желал бы, чтобы графа поместили в более мягкие условия, где он мог бы поправить здоровье, однако королева весьма тверда на его счет. – В некоторой степени это правда. Сесила мучает совесть, но он подавляет ее голос. Победитель может быть только один, а воля к победе сильнее принципиальности.

Леди Рич склоняется к его уху и шепчет:

– Я разгадала вашу игру, Сесил.

Не в силах оторвать глаз от ее белой груди, он мгновенно твердеет. От паха к лицу поднимается жаркая волна. Сесил переводит взгляд на мягкую циновку под ногами, сосредоточивается на плетении, считает ряды, делает несколько глубоких вдохов.

– На вашем месте, – наконец произносит он, выдавив неискреннюю улыбку, – я бы вел себя осторожнее.

– В каком смысле? – вопрошает леди Нортумберленд, уперев руки в бока.