Соперница королевы

– Присутствие вашей сестры привлекает в Эссекс-хаус недовольных союзников вашего брата. – Леди Рич, будто не слушая, воркует над собакой, как над ребенком. – Вероятно, считают, что она займет место графа в его отсутствие. Королева чувствует признаки мятежа. Ей это не нравится.

– Всего лишь горстка неприкаянных бедолаг. – Леди Рич с виду совершенно не раздосадована. – Верны они моему брату или нет, не столь важно. Если они думают, будто я займу его место, то крупно ошибаются. Однако в Эссекс-хаусе рады всем. Сам святой Петр завещал нам проявлять гостеприимство.

Сесил снова снимает с панталон собачью шерсть, стараясь подобрать достойный ответ.

– Вы уверены, что среди них нет Иуды? – Он думает о Фрэнсисе Бэконе, который год назад по собственному почину подробнейшим образом исследовал трактат, сравнивающий Эссекса с Генрихом Четвертым, дабы установить, нет ли в тексте крамолы, способной привести графа на плаху. Когда Эссекс уехал в Ирландию, Бэкон, хитрый лис, пришел прямиком к Сесилу; тот всеми силами пытался воспрепятствовать публикации этой книжонки – еще не хватало, чтобы народ начал воспринимать Эссекса как героя, равного Генриху Четвертому. Следующий шаг – чернь захочет увидеть его на троне. История знает и более необычные случаи, а в жилах Эссекса течет королевская кровь. К счастью, книга не попала в печать, зато теперь пригодится, чтобы выставить графа изменником.

Явившись с разбором трактата, Бэкон сделал вид, будто этот визит ничего не значит, однако Сесилу стало ясно – кузен Фрэнсис готов сменить покровителя. Должно быть, теперь он доволен, что сделал верную ставку. Неизвестно, знает ли Энтони, что брат переметнулся. Фрэнсис такую возможность отрицает, хотя он может вести двойную игру – ему достанет на это ума…

– Иуда! – прерывает его размышления леди Рич. – Разумеется, нельзя сказать наверняка. Кстати, на Рождество я уеду в Ричмонд, так что почитателям моего брата придется собираться где-нибудь в другом месте. – Она произносит слово «почитатели», будто речь идет не о бунтовщиках, а о восторженных поэтах.

Взяв сестру под локоть, леди Рич удаляется в королевские покои. Сесил нервно поправляет воротник и шнуровку на дублете. Его не покидает смутное ощущение, что он остался в дураках.

Декабрь 1599,

дворец Ричмонд

В преддверии нового столетия празднование Рождества сопровождалось еще большим радостным волнением, чем обычно. Королева как будто решила испробовать все возможные удовольствия. Было устроено пиршество невиданного размаха. Во время каждого приема пищи блюдо за блюдом подавали птицу: разнообразные пернатые, включая таких, о которых Пенелопа даже не слышала, – жаренные на сковороде и на вертеле, вареные, печеные, запеченные одна в другой, томленные в горшочках. Далее – мясо: оленина, огромные бараньи мослы, копченые окорока, молочные поросята, толстые ломти говядины, поданные с неудобоваримыми овощами из Нового Света, салаты, пироги, пирожные, крем и сыры. Такое впечатление, что в стране не осталось ни птицы, ни зверя, ни растения, не попавших на королевский стол.

Елизавета проводит каждый вечер в богато украшенном бальном зале и не уходит, пока не будет станцован последний танец, спета последняя песня и выпит последний глоток вина. Пожилые фрейлины зевают и клюют носом, молодые танцуют до упаду, протирая подметки туфель, а королева требует продолжения.

Пенелопа стоит на галерее. Ей тошно смотреть на шумное веселье, все ее мысли о брате, запертом в Йорк-хаусе. Он страдает от какой-то хвори, не может ни есть ни спать и, возможно, не доживет до конца недели. Несмотря на все ее усилия, ей так и не удалось с ним повидаться. Она даже предложила охраннику жемчужное ожерелье с огромным изумрудом – подарок Блаунта. Драгоценный камень почти возымел надлежащее действие: глаза стражника загорелись, он взвесил изумруд на ладони, однако в последний момент передумал; видимо, в случае согласия его ожидало крайне суровое наказание. Пенелопа молилась Господу до синяков на коленях, хотя в глубине души понимала – чтобы спасти брата, одной молитвы недостаточно.

Тревога высасывала все силы. Пенелопа опасалась, что ей не хватит сил держать знамя Деверо в одиночку, ибо от Доротеи поддержки мало. Все ожидали, что именно она предложит чудесное решение, как вызволить Эссекса. Летиция арендовала дом в Ричмонде неподалеку от дворца и постоянно понуждала Пенелопу приложить больше усилий, чтобы спасти брата.

– Ты же знаешь, как вести себя с Елизаветой, – говорила она. – Найди способ.

В словах матери слышалась горечь, будто та искала, на кого бы возложить вину за неудачи.

– Я делаю все, что в моих силах, – отвечала Пенелопа.

– Со стороны кажется, будто судьба брата тебе безразлична.

– Сейчас нам нельзя ссориться, – уязвленно заметила она. – Я люблю его не меньше вашего.

– Ты права. – Летиция в отчаянии развела руками: – Эта женщина отнимает у меня всех, кто мне дорог.