Соперница королевы

Лиззи подхватывает собачку, направляется к двери. Доротея следует за ней. Пенелопа улыбается, посылает им воздушный поцелуй. Хорошо, что они отправляются в безопасное место. Внезапно ей становится очень одиноко; даже Фидес сейчас в деревне с детьми. Во дворе один из мужчин стоит на ящике и что-то говорит остальным. Слов не разобрать, но, судя по вскинутым кулакам, речь весьма вдохновляющая. Пенелопа отчаянно старается придумать, как бы охладить их неуместный пыл.

Не потрудившись надеть накидку, она покидает свои покои в надежде отыскать брата. В комнате Эссекса в одиночестве сидит Энтони Бэкон. У него разлитие желчи – белки глаз пожелтели. Он морщится при каждом движении.

– Вам нехорошо, Энтони, – говорит Пенелопа, напрасно подтверждая очевидное.

– Мое здоровье волнует меня в последнюю очередь.

– Есть известия от графа Мара? Может, попробуем убедить их не предпринимать решительных действий до его приезда? Как только он замолвит слово за моего брата перед королевой, положение может резко перемениться, ведь Мар говорит от имени самого короля Якова.

– Он уже в пути, но, скорее всего, еще не пересек границу. Дорога займет добрых десять дней… – Энтони смотрит на Пенелопу, будто ожидая от нее решения. – Боюсь, у нас нет столько времени.

– Да уж, эту толпу в узде не удержать. – Ее пробирает дрожь; без накидки холодно. Она садится поближе к очагу. – Что вам известно о пьесе?

– О господи! – вздыхает Бэкон. – Идею подал Кафф, ее подхватили остальные, и Меррик… и этот Горджес. Ваш брат даже не пытался им помешать. Кажется, он впал в своего рода… – Энтони поджимает губы, будто опасаясь ненароком проговориться.

– Безумие. Можете говорить прямо, Энтони. Все так думают.

– Его душевное состояние действительно напоминает манию.

– Да, либо мания, либо полная инертность. Ни в том ни в другом случае его невозможно урезонить.

– Жаль, здесь нет Блаунта. Его бы Эссекс послушал.

– Вы не одиноки в своих сожалениях, – с болью произносит Пенелопа. Ее возлюбленный далеко, как будто улетел к звездам. Она вспоминает его метафору про стрелку компаса и полюс, но это не приносит утешения. – Так что с пьесой?

– Они хотят заплатить актерам сорок шиллингов, чтобы те сегодня выступили. Я пытался им помешать.

– Сорок шиллингов! Это же плата за месяц.

– Предполагаю, сделка уже заключена, и о пьесе вскоре станет известно. Они надеются собрать еще больше людей в поддержку вашего брата, заставить весь Лондон приготовиться.

Нет нужды произносить вслух, к чему следует готовиться. За годы тайных переговоров с целью обеспечения будущего рода Деверо Пенелопа никогда всерьез не думала, что до этого дойдет.

– Думаете, Сесил действительно хотел посадить на трон инфанту, как утверждает дядя Ноллис?

– Поддержать претензии католички на престол на вид сущее безумие, – отвечает Бэкон. – Вероятно, Сесил увидел какое-то политическое преимущество. Да, я думаю, такое возможно.

Снаружи раздается шум. В комнату врываются Эссекс и Саутгемптон, раскрасневшиеся и взвинченные. Эссекс на чем свет стоит поносит Сесила, пытаясь раскурить погасшую трубку:

– Мы уберем этого гада вместе с его кликой. Если понадобится, силой. Сесилу плевать, что люди на улицах голодают, его интересуют лишь злобные интриги. Я спасу ее от него. – Он вращает глазами: – Сесил, Рэли – все они желают моей смерти… и остальные тоже.

– Робин… – Пенелопа пытается обнять его за плечи, однако он сбрасывает ее руки.

– Ты не понимаешь. – Брызги слюны попадают ей на лицо. – Тебе не приходилось держать в руках меч и сражаться за жизнь. Думаешь, у тебя есть ответы на все вопросы? Ты лишь женщина.

Пенелопа еле сдерживается, чтобы не одернуть его, но вовремя смягчает тон:

– Добиться желаемого можно и мирным путем.

– Ты сейчас говоришь как Сесил. – Эссекс швыряет трубку через всю комнату: – Даже эта чертова штука меня не слушается!

– Возьми себя в руки, Робин. Ты не можешь придержать свой пыл хотя бы до приезда графа Мара?

– Она права, – вставляет Бэкон.

– Да, верно, – поддерживает Саутгемптон.

Эссекс хватает его за плечи:

– И ты туда же! Боишься?

Саутгемптон отталкивает друга:

– Вовсе нет! Я с тобой до последнего вздоха. Но мудрости твоей сестры стоит позавидовать.

– Моя разумная сестрица… – Эссекс снова разражается бессвязной бранью. Саутгемптон потихоньку уводит его в спальню, пообещав разжечь ему трубку. Пенелопа все больше убеждается, что ее брат полностью потерял власть над собой.

Воцаряется тишина. Энтони со стоном меняет положение:

– Думаю, в подобной ситуации нам нужно привлечь как можно больше заслуживающих доверия сторонников из знати.

– Я сделаю все, что в моих силах. У Сесила достаточно врагов, чтобы собрать целое войско. – Пенелопа испускает желчный смешок. – Предоставьте это мне.

Февраль 1601,

Уайтхолл

– Всего лишь спектакль, – говорит одна из фрейлин. – Нет причин беспокоиться.

Королева приподнимает парик, чешет под ним.

– Как ты не понимаешь? Ричард – это я. – Она поворачивается к Сесилу: – Ты уверен, что сцену низложения не убрали?