Сорванная маска

– Все вы слышали о Человеке в железной маске, призраке из трущоб, – обратился к аудитории Вье-Орфеля. – По его вине многие из вас лишились родных, близких. Не стану скрывать, Латронпуш заключил с этим монстром сделку. Вместе со мной ее жертвами пали еще восемь ясновидцев. Осиротели жена и ребенок Поля Карона, чьи песни несли радость в самые мрачные уголки Парижа. Поль провинился тем, что сочинил балладу, высмеивающую Латронпуша. Сильви Ламбрике, самая талантливая карманница в Гренеле, посмела не платить великим герцогам налог с продажи добычи. Симон Клети дерзнул попросить у Латронпуша денег, чтобы спасти семью от голода. – (Толпа загудела, как растревоженный улей.) – Он жестоко поплатился за навязчивость. Их всех предали, продали, отдали на растерзание Сайену, а Латронпуш выручил кругленькую сумму.

– Клевета! Грязные инсинуации завистливого властолюбца! – рявкнул Латронпуш. – Куда мы вообще попали, на ярмарочный суд? Надеялись застать нас врасплох? – Он повысил голос. – Вероломство и алчность! Дряхлый Сиротка давно замыслил прибрать Новый режим к рукам, и вот подтверждение.

По толпе прокатилось смятение. Латронпуш отважно выступил вперед:

– У тебя есть доказательства нашей мифической сделки, Игнас? Или это очередная тайна, сокрытая под маской?

– Благодарю за вопрос, mon frère[97]. Разумеется, у меня есть доказательства твоей причастности к торговле ясновидцами. Гроссбух, принадлежащий Человеку в железной маске.

Сиротка продемонстрировал талмуд залу. Собравшиеся, затаив дыхание, наблюдали, как его палец водит по строчкам.

– Вот мое имя. А вот имена наших утраченных друзей, все они пропали без вести в указанные сроки. И везде «поставщиком» значится некто П. Вэй. – Сиротка развернул гроссбух к аудитории. – Это ведь твое настоящее имя, верно?

– Неверно, – ухмыльнулся Латронпуш. – Плохой из тебя адвокат, Игнас. Вынести на суд бумагу, которой грош цена. Где гарантия, что ты не сам это сочинил? И вообще, если гроссбух и впрямь принадлежит Человеку в железной маске, возникает вопрос, откуда он у тебя? Вы с ним сообщники? – Латронпуш резко обратился к присяжным: – Кто-нибудь может подтвердить твой рассказ, засвидетельствовать подлинность документа? Кто-то не из твоих прихвостней?

– Я могу.

Все круто обернулись. Меня не сразу осенило, что голос, наделавший столько переполоха, принадлежит мне самой.

– Ну здравствуй, Латронпуш. – (Толпа расступилась, пропуская меня вперед.) – Прости, я обещала не вмешиваться. Но, как выяснилось, мы оба врем и не краснеем.

Приблизившись на достаточное расстояние, я сняла маску. Ропот сменился возбужденным гулом. Миновав Латронпуша, я поднялась на трибуну к Дряхлому Сиротке:

– Паранормалы Парижа, я Пейдж Махоуни, Черная Моль, темная владычица Сайенской цитадели Лондон. Совместно с отважными скитальцами нам удалось вырвать Вье-Орфелю из лап Сайена и рефаитов. А посему я обвиняю Латронпуша в измене, сговоре с Якорем и работорговле.

Латронпуш замер, как громом пораженный. Его взгляд метался по сторонам, считывая реакцию окружающих. С приторной улыбочкой герцог шагнул ко мне.

– Темная владычица, все это – чудовищное недоразумение, – начал он. – Разумеется, как и в нашу первую встречу, я счастлив созерцать тебя в Париже…

– Так ты знал, что темная владычица жива? – выкрикнул какой-то прорицатель. – И давно?

– Надеялся продать ее в рабство?

– …однако, – завопил Латронпуш, перекрывая беспорядочные возгласы, – твои обвинения беспочвенны! Нет никаких доказательств моего сговора с Сайеном.

Наши глаза встретились. Изворотливый мерзавец прав.

Эфир запульсировал. Впервые за долгое время уголки моего рта растянулись в улыбке.

– Ошибаешься, у меня есть свидетель. Свидетель, чьи слова не вызовут сомнений ни у суда ясновидцев, ни у коллегии присяжных. Свидетель, который знает тебя как облупленного. – Пока Латронпуш терялся в догадках, я сделала знак ясновидцам у входа. – Отоприте двери.

Те безропотно повиновались. Спустя полминуты на пороге возникла фигура во фраке и пышном парике.

В нашу последнюю встречу он лупил кулаками по мостовой в зареве догорающего аукциона. Джексон всегда считал его непроходимым тупицей. Пускай он отвратительный сборщик и совершенно невыносимый поэт, но сейчас мне хотелось задушить его в объятиях.

– Во имя любви Нострадамуса и трепета перед Аидом, – обреченно забормотал Латронпуш. – Умоляю, только не это…

– Мистер Вэй, добро пожаловать в Париж, – через весь зал обратилась я к гостю. – Спасибо, что откликнулись на мой зов.

– Всегда пожалуйста, темная владычица. – Дидьен раскраснелся и пыхтел, как будто бежал до самого Парижа. – Готов ответить на любой вопрос, оказать любую услугу, – тараторил он по-французски. – Повелевайте вашему покорному и преданному слуге.

Иви проскользнула следом и чуть кивнула.

– Благодарю, – улыбнулась я Дидьену. – Для начала окажите любезность, представьтесь.