Сорванная маска

Однако впервые победа не вызывала во мне ни малейших эмоций.

Кураторы поспешили обратно в цитадель. Вскоре на острове осталось всего несколько человек. Замаскированная Дюко ждала у реки. Вдвоем мы постигали грандиозность башни, пронзавшей небосвод.

– На верхней площадке находится радиоузел для экстренного вещания. – Глаза Дюко заволокло туманом. – Мои связные передают тревожные слухи.

– Какие слухи?

– Это касается падения Испании. – Взгляд Изор был устремлен вдаль. – Нас в такие дела не посвящают. Даже руководство. Но убийство королевской семьи, шитое белыми нитками… может спровоцировать бурю. На сей раз Сайен зашел слишком далеко.

– Далеко они зашли, когда вторглись в Дублин. Наш Taoiseach[98] тоже взывал о помощи. Но никто не откликнулся.

Мы еще долго не двигались с места. Порывшись в кармане пальто, Дюко протянула мне мобильный:

– Жди моего звонка, а до тех пор, Пейдж, постарайся не погибнуть. – Дюко обернулась ко мне и положила руку на плечо. Ветер трепал ей короткие волосы, швырял в лицо. – «Манекен» и программа «Домино» благодарят тебя за проделанную работу.

С этими словами Изор зашагала прочь и растворилась в туннеле. После ее ухода я еще вечность глазела на Эйфелеву башню. Из оцепенения меня вывели шаги, и место Дюко занял Вье-Орфеля.

– Обратно в Пасси, темная владычица?

– Да, – помедлив, ответила я. Голос звучал отстраненно. – До сих пор мы лишь разбрасывали семена. И вот наконец они дали всходы. Но враг тоже не дремлет. Настало время развязать войну. – Мой взгляд обратился к Дряхлому Сиротке. – И я, кажется, знаю, с чего начать.

26

Сонм дьяволов

7 марта 2060 года

Гранд-Зал-де-Пари поражал роскошью убранства. От светового представления на фасаде захватывало дух. Со всей Сайенской республики Франция к собору на белых лимузинах съезжались разодетые в пух и прах гости; лица скрыты за нарядными масками.

В небо взлетали алые фейерверки. Алкоголь лился рекой. Цитадель праздновала двойную победу – над Испанией и Португалией.

С фонарных столбов свисали чучела. На углу сжигали символическое пугало с соломенными волосами, короной и табличкой с перефразированными строчками из «Марсельезы».

ÇA IRA, ÇA IRA, ÇA IRA LES MONARQUES À LA LANTERNE[99]

Казнь короля Испании положила конец официальному сопротивлению. За попытку организовать монарху побег Пилар Бругес Оливенсью сняли с должности премьер-министра и поместили в тюрьму. В Португалии документально учредили Сайенскую цитадель Лиссабон. Близился черед Мадрида.

Республика Сайен насчитывала одиннадцать стран и, по сути, контролировала весь Пиренейский полуостров. Теперь Якорь встречал врага нерушимым фронтом от края Шотландии до юга Испании.

За морем империя охватывала Балканский полуостров и Кипр. На севере маячила Швеция. Медленно, но верно Сайен смыкал кольцо вокруг оставшихся европейских стран.

Одиннадцать – мизерная цифра для кукловодов. Скоро тень Якоря накроет весь мир.

Порыв ветра вернул меня к реальности. Мы с Дряхлым Сироткой под руку шествовали вдоль набережной Орфевр. На моем спутнике был кремовый камзол с расшитыми золотом рукавами, длинные манжеты скрывали разбитые костяшки. За нами, на почтительном расстоянии, следовал Леандр в полумаске, изображающей львиную морду.

После предательства принца-консорта моя нога не ступала на Иль-де-ля-Ситадель – вплоть до сегодняшнего вечера. От одной мысли, что Арктур где-то неподалеку, в горле вставал ком.

– Не удивлюсь, если Менар арестует тебя с порога, – ворчал Сиротка. – Для таких, как ты, у него и гильотина наверняка заготовлена.

– Не арестует. – Я посмотрела на Вье-Орфелю в упор. – Кстати, он в курсе, как выглядит твоя маска?

– По счастью, нет. В Лионе я еще обходился без нее.

– Не хочешь рассказать, какая кошка между вами пробежала?

Мой собеседник вздернул подбородок:

– Я зовусь Дряхлым Сироткой, поскольку считаю себя сыном эфира, а Синдикат – моя единственная родня. Однако у слова «orphelin» есть и иное толкование. В стародавние времена парижские преступники и парии использовали его в значении «ювелир». Моя причудливая биография зародилась в книжной лавке – как известно, у любой истории больше граней, чем у алмаза, а ценятся они дороже золота.

Над кровлями расцвел очередной салют.

– У всякого повествования есть своя цена. Наша история с Жоржем Бенуа Менаром… Пока я не готов расплачиваться за нее. Извини.

Я не стала допытываться. В конце концов, Вье-Орфеля не спрашивал, что произошло между мной и принцем-консортом в капелле, именуемой, как позже выяснилось, Сент-Шапель.

Мимо проехал лимузин. Я боялась, мы навлечем на себя лишние подозрения, явившись на своих двоих. На подходах к собору все опасения развеялись. Среди приглашенных оказалось немало простолюдинов, которым посчастливилось выиграть билет.