Сотник

"Тайна-то тайна. Только вот коммерческая ли? У Журавля на лице следы, по описанию похожие на пороховые. За болотом мы на огнестрел, слава тебе Господи, не нарвались, и никто из пленных ни о чем подобном даже не заикался, но такую тайну как раз в слободе и беречь. Тимка говорил, что грек ученый, а эта публика сейчас не может не знаться с алхимией. Чем черт не шутит? Узнать-то надо…"

— Коммерческая, говоришь? То есть торгуете и технологии от конкурентов таите? — быстро спросил Мишка, с удовлетворением констатируя, что слово "технологии" у Феофана недоумения не вызвало. — А порох тоже на продажу делаете или для себя только?

— Да какая продажа! — поморщился грек. — Всего-то и удалось сделать горшочек маленький. Пыхает хорошо, но и что с того? Его ещё надо довезти до того места, где им пыхать. А как, если он у тебя в руках полыхнуть пытается. Только и получилось, что дверь в курятнике разнесло. А все от излишней поспешности — боярину хотели угодить, видишь ли! Говорил я — рассчитать надо… Баб напугали, петуха пришибло, куры нестись перестали, да черт бы с ними — порох зря извели! А его делать дорого: сколько трудов да трат даром, теперь все снова…

Он вдруг запнулся на полуслове и застыл с открытым ртом, потрясенно уставившись на Мишку. Подумал немного, икнул и осторожно поинтересовался:

— Про порох тебе кто рассказал? — строго посмотрел на Тимку. — Тимофей, ты? А сам откуда знаешь? Неужели до моей лаборатории добрались? Сколько раз говорил — туда носа не совать! Без головы остаться можно…

— Не, нам тогда подсмотреть не получилось.

Тимка, вероятно, впервые слышал эти подробности и сейчас, несмотря на всю серьезность момента, наслаждался своей причастностью к тайне. И тут же попытался добыть ещё кусочек интересующих его сведений:

— Так это от пороха в тот раз так бумкнуло? Мы только слышали, что ворота над речкой летали и петух на ту сторону плыть собрался, а от чего — не знали. А такой бабах был! — не сдержал мальчишка своего восторга. — И ворота в щепу, они, правда, старые совсем были, а все равно здорово! А его трудно делать?

Мишка краем глаза заметил, как лицо Макара окаменело почти до состояния Андреева, а у Немого потемнели глаза; не приходилось сомневаться, что оба воина прекрасно оценили пассаж про выбитую дверь и "бабах" от маленького заряда, хотя ни один, ни другой о возможностях огнестрела понятия не имели.

"Дай бог, чтоб и не получили. Не хватало сейчас тут бомбы — и так не скучно живем… Но известие, что пороха мало, он дорог и изготовить его быстро не получится, утешает. Спасибо, Фифан, успокоил…Хотя… А какие ещё сюрпризы там заготовлены?

Поговорить я тебе дал, почувствовать себя в разговоре ведущим позволил, теперь пора инициативу перехватывать — желая ее себе вернуть, ты язык, надеюсь, и развяжешь…"

— А что боярин за оружие хотел сделать? — поинтересовался Мишка, оставив пока без ответа вопрос грека "откуда", но зато сделав себе четкую зарубочку на его словах о лаборатории.

— С оружием плохо. Порох делали, чтоб скалу подорвать, — машинально ответил грек и снова резко осекся, напряженно глядя на Мишку так, словно впервые его заметил. Но вопросов больше не задавал.

"А вот это весьма интересно, досточтимый сэр! И где же это Журавль на наших болотах скалу нашел, и чем она ему мешала, что он порохом озаботился? И смотри, как замолчал сразу, будто лишнего сболтнул. Макар с Андреем вон как уши навострили — мигом сообразили, что если двери от курятника летают, то ведь и ратнинский тын при случае полететь может — не скала, чай… А ну-ка, подкинем ещё вопросик в топочку Феофанового любопытства. Он уже и так на вас вылупился, как на говорящую собаку, может, от удивления ещё о чем интересном проговорится".