Сотворение мифа

Но братоубийственная междоусобица в Русской земле побуждает Владимира действовать. Он опасается за свою жизнь, так как в смерти Олега видит намерение Ярополка избавиться от всех соперников на пути к единовластию. У Новгорода недостаточно сил, чтобы противостоять военной мощи киевского князя. Владимир принимает решение набрать дружину «за морем». Потомки «вендских» родов новгородской знати подсказывают ему место, где это лучше всего сделать: земля вагров. Эти бесстрашные воины и опытные мореходы способны меньше чем за месяц перебросить большую рать на другой конец Балтийского моря. Самого Владимира с Вагрией связывают родственные узы. Его дедом по материнской линии был некий Малко Любечанин — выходец из вагрийского Любеча[152].

Новгородцы обязуются взять на себя все расходы по содержанию заморской дружины.

Владимир отплывает «за море». В скором времени в воды Ильменя входит большая флотилия — десятки вместительных ладей. За вёслами сидит не менее трёх тысяч воинов, препоясанных «франкскими» мечами, которые на их языке называются «варанги» (однокоренное со славянским «ва

рить» — оберегать, защищать)[153]. Каждому из наёмников обещана годовая плата — одна гривна (51 грамм серебра), рулевым на судах — вдвое больше[154].

978 год открывается походом Владимира на Полоцк. Тамошний князь Рогволод в споре Святославичей склонился на сторону Ярополка. Пока Владимир отсутствовал «за морем», он, пользуясь беспомощностью Новгорода, захватил пограничные волости. Теперь наступает пора расплаты.

Заморская дружина Владимира штурмом берёт Полоцк. Рогволод и вся его семья убиты. Пощада оказана только юной княжне Рогнеде, которая открывает счёт жёнам знаменитого гарема Владимира.

Воеводы Ярополка между тем поджидают новгородскую рать в верховьях Днепра. Однако они не горят желанием сражаться за своего князя. Когда Владимир присылает им богатые подарки, они переходят на его сторону.

Судьба Ярополка решена. Вызванный Владимиром для переговоров, он погибает, едва переступив порог его шатра — двое стоящих у входа заморских дружинников пронзают его своими мечами-варангами.

Киев без боя открывает ворота победителю. Заморская дружина Владимира сразу пытается установить в городе свои порядки. Пришельцы из вендского Поморья смотрят на Киев, как на свою законную добычу: «Это — наш город, мы его захватили, — передаёт летопись их слова, — хотим получить с киевлян откуп, по две гривны с человека». Кроме того, они требуют почтить своих богов христианской кровью, как это в обычае у них на родине (Гельмольд сообщает о поморских славянах, что те «приносят богам своим жертвы волами, и овцами, а многие и людьми-христианами, кровь которых, как уверяют они, доставляет особенное наслаждение их богам»). Жертвами пришельцев становятся отец и сын, принявшие крещение в Константинополе, — первые христианские мученики на Руси, получившие в позднейшей церковной традиции имена Фёдор и Иоанн[155].

В Киеве растёт возмущение, и Владимир спешит потушить недовольство горожан. Чтобы прекратить бесчинства наёмников, он решает прежде всего разделить эту буйную толпу. По его распоряжению тысяча «гридей»[156] возвращается в Новгород, где их ждёт ежегодное содержание; часть дружины Владимир оставляет при себе[157]

, а тех, кто не готов удовольствоваться оговорённой платой, отсылает в Константинополь, суля им большой прибыток на службе у василевсов.

Ко времени прибытия наёмников из Вагрии в ромейскую столицу, грозовая туча над головой Василия II уже рассеялась. Восстание Склира подавлено без иноземной помощи, сам мятежник прячется у багдадского халифа. Победитель Склира, знатный вельможа Варда Фока, назначен доместиком схол Востока и удостоен триумфального въезда в Константинополь.

Тем не менее Василий II не видит причин лишать себя нескольких сотен верных мечей. Поморская дружина зачислена в императорскую гвардию, ей доверено несение службы во дворце.

Новые телохранители приносят присягу, клянясь, по своему обычаю, на мече-«варанге». Звучное варварское слово не останется незамеченным. Вскоре оно покинет пределы дворца, и жители Константинополя нарекут им весь отряд наёмников из Славянского Поморья. В конце XI века византийский хронист Иоанн Скилица в своём «Обозрении историй» заметит, что варанги «назывались так на простонародном языке». Слово это не имело этнической окраски и означало просто «меченосцы», «телохранители, принёсшие клятву верности на мече».

При всех политических бурях варанги будут хранить верность императорам, чем заслужат и второе прозвище — «верные» (парамоны). Их служба хорошо оплачивалась: рядовой воин получал 15 номисм (около 4 грамм золота) жалованья в месяц, не считая натурального довольствия и доли в военной добыче. По традиции, после смерти императора варанги могли свободно входить во дворец и брать любую понравившуюся вещь «на память».