Советская гениза. Новые архивные разыскания по истории евреев в СССР. Том 1

Метаморфоза совершилась – Григорий и Герш поменялись ролями. И начинается цепь удивительных событий… Несмотря на золотую медаль, мнимый Герш Рабинович не принят в университет. Ему грозит высылка из университетского города. «Правожительство» он получает только благодаря хлопотам своего квартирохозяина Давида Шапиро, устроившего его в школу дантистов. В семье Шапиро он вскоре становится своим человеком. Более того, он надеется даже породниться с этой семьей: Бетси, дочь хозяев, стала ему дороже всех на свете[1242]. Он хочет открыть ей свою тайну и предполагает, что она, полюбившая бедняка-еврея, будет несказанно счастлива, узнав, что ее избранник – не шкловский мещанин Герш Рабинович, а потомственный дворянин Григорий Попов. Однако различные обстоятельства мешают объяснению влюбленных…

…А потом наступает час тяжелого испытания: молодому человеку, поселившемуся в доме Шапиро, предъявляют обвинение в том, что по ритуальным мотивам он убил соседского мальчика Володю Чигиринского. В действительности Володя стал жертвой шайки бандитов, предводительствуемых его отчимом, который боялся, что мальчик раскроет темные дела преступников. Полиции, конечно, известны истинные виновники убийства, но, по предписанию высоких инстанций, против мнимого Рабиновича завязывается судебное дело.

Тем временем мнимый Попов благоденствует: невзирая на тройки в аттестате, он принят в университет и в качестве репетитора живет в аристократической семье Бардо-Брадовских. Его рекомендовал туда сам ректор университета, который сначала был немало удивлен тем, что сын предводителя дворянства хочет учительствовать, но потом согласился принять участие в милой проказе симпатичного студента, якобы на пари обещавшего прожить год без родительской дотации.

Бардо-Брадовские очень довольны Григорием Ивановичем. Петя и Сережа обожают нового учителя. А их сестра Саша кажется юноше сказочной принцессой. Разумеется, он отдает ей свое сердце и, хоть не смеет рассчитывать на взаимность, все же замечает, что девушка заметно охладела к князю Пьеру Ширяй-Непятову, которого прочат ей в женихи.

Однако идиллия безжалостно прерывается: новоиспеченный Григорий Попов узнает о трагедии мнимого Герша Рабиновича. Он немедленно спешит на выручку товарища. Попытки объясниться в полицейском управлении ни к чему не приводят: его не хотят слушать и даже склонны принять за сумасшедшего. Тогда он отправляется к старику Попову. Бывший предводитель дворянства с опаской принимает неизвестного молодого человека. А потом они вместе едут в тот город, где должен состояться процесс над извергом-убийцей христианского ребенка. Они приезжают вовремя – к самому началу процесса. Заявление старого Попова вызывает общую растерянность. Обвиняемый, разумеется, освобожден… Судебная интрига распалась…

…Жизнь обоих героев постепенно входит в обычную колею – каждый занимает то место, которое определено ему социальными условиями… От прошлого остаются одни только воспоминания, трогательные и горькие…

«Кровавая шутка» – многоплановое произведение. Естественно, что Шолом-Алейхем прежде всего раскрыл злонамеренность и несостоятельность кровавого навета – этой клеветы, превращающей евреев в каннибалов. Показал он и антинародность политиканов, стремившихся любой ценой сохранить в России самодержавный строй, враждебный трудящимся массам всей многонациональной страны.

Шолом-Алейхему чужды националистические иллюзии. Поэтому он отвергает идею сионизма, которую защищает, главным образом, Григорий Попов, живущий по паспорту Герша Рабиновича. Мнимый Рабинович воображает, что «земля обетованная» станет для евреев панацеей от всех бед. Но друзья-евреи смеются над ним. Ясна и авторская позиция: надклассовой идее общенационального единства Шолом-Алейхем противопоставляет реальный классовый антагонизм. Не случайно местные богачи – супруги Фамилиант нарисованы в романе с такой сатирической остротой. Как и другие представители еврейской буржуазии, они глубоко чужды еврейской бедноте. Таким образом, ни о каком сионистском альянсе не может быть и речи.

С обычной для Шолом-Алейхема выразительностью и красочностью в «Кровавой шутке» изображаются нравы, быт, жизнь простых людей, которым писатель-гуманист отдает все свои симпатии.

Литературная судьба романа не совсем обычна. Опубликованный в 1912 году в варшавской еврейской газете «Хайнт» (№ 12 от 13 января – № 302 от 31 декабря), он дважды издавался на русском языке в переводе Гликмана («Пучина» – 1928 и 1929 гг.)[1243]. Автор перевода, безусловно, заслуживает признательности: благодаря его усилиям широкие круги советских читателей смогли получить представление о романе Шолом-Алейхема. Но сейчас перевод явно устарел и не отвечает требованиям, которые предъявляются к переводам в наше время. Не свободен он и от серьезных погрешностей.