Советская гениза. Новые архивные разыскания по истории евреев в СССР. Том 1

…когда создавалась секция, когда мы предлагали евреям, пишущим на русском языке, вступить в нашу секцию и выделить комиссию по еврейской литературе, к нам шли очень неохотно. Эта комиссия должна была рекрутироваться из других национальных секций, чтобы был обмен опытом. К нам был выдвинут [поэт Михаил] Светлов. Он сказал: «Что я могу сделать?» Но когда ему предложили пойти в грузинскую комиссию, он согласился[685].

В конце концов из этой затеи ничего не вышло, и в еврейских секциях сгруппировались только поэты, прозаики, драматурги и литературоведы, писавшие на идише. Такой «языковой подход» соответствовал и общепринятой в СССР системе категоризации писателей и актеров в качестве еврейских, русских или, скажем, украинских.

С началом войны членство в Союзе писателей зачастую стало определять судьбы людей. С одной стороны, обладатели членского билета (национальность при этом не имела значения) относились к разряду населения, которому властные структуры оказывали помощь при эвакуации в восточные регионы страны и обустройстве на новом месте. В Самарканде и Алма-Ате при местных отделениях ССП даже возникли тогда свои еврейские секции, объединившие эвакуированных писателей[686]. С другой стороны, в Москве через Союз писателей осуществлялся набор в народное ополчение. Среди ополченцев, погибших в боях на подступах к столице, было и немало еврейских авторов, например поэт Самуил Росин, прозаик Самуил Годинер, литературоведы Арон Гурштейн и Меер Винер[687]. Еврейские литераторы служили – и погибали – также и в регулярных частях Красной армии. В 1985 году, к сорокалетию победы над фашизмом, московское издательство «Советский писатель» выпустило сборник стихов на идише «Di lire»

(«Лира»), в который вошли произведения двадцати трех поэтов, не вернувшихся с фронта.

Еврейские секции ССП оказались тесно вовлечены в деятельность Еврейского антифашистского комитета (ЕАК), первым мероприятием которого «задним числом» официально считался так называемый радиомитинг еврейской общественности, состоявшийся в конце августа 1941 года в московском парке имени Горького и транслировавшийся на весь мир. На самом деле в коридорах власти идея создания ЕАК к тому моменту окончательно еще не выкристаллизовалась – свое место в структуре государственного аппарата он займет только в феврале 1942-го. Изначально комитет располагался в Куйбышеве (ныне Самара), куда временно переехали многие правительственные учреждения и иностранные посольства – из опасений, что Москва может быть сдана. 7 июня у новой еврейской организации появился собственный печатный орган – газета на идише под названием «Eynikayt» («Единение»), первые месяцы выходившая раз в десять дней, а в сентябре, когда ЕАК вместе с редакцией переместился в столицу, ставшая еженедельной. В Москву возвратились и многие еврейские писатели (некоторые, как Ицик Фефер, бывший киевлянин, поселились там впервые)[688]. С 22 февраля 1945-го

«Eynikayt» выпускалась уже три раза в неделю. Фактически издание заменило собой всю советскую периодику на идише, прежде всего газеты, печатавшиеся перед войной в Киеве, Минске, Вильнюсе, Белостоке, Риге и Львове[689].

В годы войны большинство потенциальных читателей такой периодики находились в центрах эвакуации на востоке страны, что отражалось на географии распространения «Eynikayt».

Подписка на газету лимитировалась, при этом в 1944 году, например, 400 экземпляров выделялось Свердловской области, 300 – Ташкентской, по 250 – Горьковской, Челябинской и Чкаловской, и только по 50 – Киевской и Харьковской[690]. В отсутствие альтернатив потребность в газете была высокой, и даже в крупных городах она оставалась малодоступной. Но попытки лидеров ЕАК превратить «Eynikayt» в ежедневное издание и расширить его аудиторию одобрения сверху не получили: основной задачей комитета являлась пропаганда за рубежом, куда и уходила заметная часть мизерного тиража[691].