Я — комуз{197}, перешагнувший перевалы и века.Горный ветер и в порогах громыхавшая рекаДали мне свои напевы, дали наигрыши мне.Я поведаю их людям в зимней юрте, при огне.Много в прошлом слез и горя я хлебнул в родных горах.Чаще пел я в дни кочевий, чем на праздничных пирах.Под своей шершавой декой звон мечей и стук подков,Имена батыров славных я донес из тьмы веков,Храп коней и топот битвы, оперенный шелест стрел.Только, жизнью умудренный, молодел, а не старел!Из урючины душистой я оструган и долблен.Я прошел, не унывая, сквозь рогатины времен.Я узнал иные песни, к новым пастбищам спеша,Зазвучала по-иному деревянная душа.Только вслушайся! Немало струны в памяти хранятСнежных фуг, симфоний горных, золотых степных сонат»Голос мой звучит со сцены, а не только у костра.Подпевает мне порою скрипка — чуткая сестра.Переняв мои мотивы, вторят песням тут и тамСотоварищи в искусстве — арфа, домра и дутар.Я — комуз, не все открыты клады те, что я таю.Ветер будущей эпохи тронул струны — я пою.Нет, не руки комузиста прикасаются к струне —Ветер странствий, ветер звездный в эти дни гудит во мне.Подождите! Мало, мало инструментом быть земным!В звездный век и я в ракете улечу к мирам иным.И мелодия комуза, не забытая в веках,Зазвучит на дальних трассах, даже в звездных облаках.
1965
Стригунок
Перевод А. Кафанова
Он родился как раз весной,Той благодатною порою,Когда холмы — в траве густой,И небо брызжет синевою.И рядом — мать, добра, нежна.Спал на джайлоо он блаженно.Во сне зеленая лунаНад ним всходила неизменно.Мать отойдет недалеко,И он уже скорее к маме,Взахлеб густое молокоСосет капризными губами.Опять весне приходит срок.Серпок луны подвешен, тонок.Стоит уныло стригунок —Тот прошлогодний жеребенок.Ну, как же все ему понять?Он запах матери вдыхает.Припасть бы к вымени, но матьЕго без жалости лягает.«Лишь я твой баловень один,Дай молока мне всласть напиться!» —Капризничает новый сын,Толкаясь в брюхо кобылицы.Травы не видя возле ног.Понурив шею виновато,Припоминает стригунок,Как жеребенком был когда-то.