Советская поэзия. Том второй

У древней башни купол набекрень —как старый шлем, во вмятинах и шрамах.И вход забит…А сбоку, на бедре,дыра зияет, как сквозная рана.Как дерево, истлели кирпичи,в изломах трещин обнажая торец,слиняли краски в солнечной печи,и письмена затейливые стерлись.А мимо — мчит асфальт,и новый клубнапротивокна в удивленье пялит.Еще он просто по-мальчишьи глуп —

в него пока не заложили память…Он думает о башне:«Ну и ну!Впервые вижу древность таковую.Чего она торчит здесь, не пойму?Давно бы ей пора на боковую.Сломать ее, поставить новый дом…»Он слишком юн ещеи, как ни хочет,никак не может разобраться в том,что с башнею напротив происходит.Зачем приходят люди и опятьколдуют над орнаментами темии, ветхие, готовые упасть,упорно восстанавливают стены…

Нет, он понять не в силах!Для неготут только разорительная смета,ему противно башни торжество,в нем сантиментов нетни сантиметра.Он не постиг, едва свой путь начав,что жить нельзя без прошлогои тенина этих вот истлевших кирпичахукрыли память прошлых поколений —их чаянья,их боль и мастерство —то, без чего и не было б, пожалуй,

сегодняшней разумности его,его красы и стройности поджарой;что времени не рвущаяся нитьвручается в безвестное идущим —и так порою важно имсравнить,поставить рядомпрошлое — с грядущим…

Родник

Всю медленную нежность мест родныхя оценил и понял по-иному,когда в жару, о ледяной родник,ты жажду мне утишил понемногу.Весь труд пути, и одурь, и жаруя напрочь смыл глубинною прохладой

и ощутил: тому, чем я живу,из тех же недрпробиться к сердцу надо…Пока я пил, пока родник бежалв ладонь моюи дальше в камни мчался,я чувствовал, как рук остывших жарпо жилам сновав сердце возвращался.

ЭНН ВЕТЕМАА

(Род. в 1936 г.)

С эстонского

^{272}

Вопрос о лошадке-качалке

Перевод В. Шацкова