Советские ветераны Второй мировой войны. Народное движение в авторитарном государстве, 1941-1991

Наконец, еще одной группой фронтовых женщин, столкнувшихся с огромными проблемами в послевоенной жизни, были инвалиды. Их шансы на обретение «женского счастья» были очень малы, поскольку их зачастую за глаза считали «порченым товаром»[368]. Некоторые фронтовички пытались скрывать инвалидность и даже уничтожали документы, которые давали им право на государственную поддержку, тем самым лишая себя той незначительной помощи, которую могли бы получать[369]. Поскольку женщины – инвалиды войны не могли опираться на партнеров и полностью зависели от государства, в послевоенные годы они входили в число наиболее обездоленных подгрупп ветеранов[370].

Часть II. Победители и жертвы

Глава 4. «Отличная профессия»

Коммунистическая партия и советское правительство проявляют огромную заботу об инвалидах Великой Отечественной войны.

Постановление Всесоюзного центрального совета профессиональных союзов (ВЦСПС) от 8 июля 1944 года[371]

– Вы летчик?

– Был…

Пауза.

– А теперь?

– Инвалид второй группы. Отличная профессия.

– Не надо так говорить, – сказала Шура.

Виктор Некрасов, «В родном городе» (1954)[372]

От 10 % до 19 % выживших солдат были официально признаны «инвалидами войны». В подавляющем большинстве своем они имели низкие звания и получили ранения рук или ног. Отсюда следовало, что их перспективы в послевоенной жизни ограничивались не только военным прошлым (рядовые солдаты, как правило, получали «на гражданке» работу похуже, чем офицеры), но и тем, что многие профессии, как зачастую и сама возможность физически передвигаться, были для них закрыты. Эта группа подвергалась ощутимой маргинализации. Скудная государственная помощь, примитивные и некачественные протезы и инвалидные коляски, острый дефицит рабочей силы в экономике, недоразвитость общественных институтов, ориентация официального дискурса на идеализированного советского сверхчеловека, далекого от реальных людей из плоти и крови, – все это, взятое в совокупности, сделало жизнь многих инвалидов послевоенной поры жалкой и несчастной[373].

Согласно официальной статистике, за годы войны 3,8 миллиона военнослужащих были демобилизованы по медицинским показаниям, а 2,6 миллиона остались «инвалидами навсегда»[374]

. Официальная статистика куда радужнее реальности, поскольку советские власти неохотно предоставляли статус инвалида покалеченным солдатам[375]. Те, кто переживал то, что сейчас назвали бы посттравматическим стрессовым расстройством (ПТСР), вообще не брались в расчет, если их страдания не выражались в каких-то явных физических симптомах[376]. В зависимости от степени увечий и трудоспособности официально выделялись три группы инвалидности. Инвалиды I группы отличались наиболее серьезными нарушениями здоровья и не могли работать «ни при каких обстоятельствах»; инвалиды II группы, также пострадавшие от тяжелых увечий – например, потерявшие две конечности или более, – имели возможность трудиться, если для них создавались особые условия; наконец, инвалиды III группы, потерявшие или повредившие одну конечность или орган, считались пригодными для работы на общих основаниях – хотя, возможно, и не по своим довоенным специальностям[377]. Уполномоченные государственные инстанции шли на присвоение инвалидности с неохотой; но если все-таки избежать этого не удавалось, то III группа представлялась самой предпочтительной. Одной из основных задач врачебно-трудовой экспертной комиссии (ВТЭК) в послевоенные годы стало зачисление максимально возможного числа инвалидов именно в III группу, поскольку шансы на их возвращение к трудовой деятельности в таком случае оказывались самыми высокими[378]. В результате доля инвалидов III группы среди бывших рядовых и сержантов составляла 68 % общего числа инвалидов войны, за ними следовала II группа, на которую приходился почти 31 %, и лишь менее 2 % были отнесены к I группе[379].