Читаем Советские ветераны Второй мировой войны. Народное движение в авторитарном государстве, 1941-1991 полностью

Подобно всему ветеранскому сообществу и советскому социуму в целом, частью которых они являлись, инвалиды войны были весьма дифференцированной социальной группой. Однако, несмотря на расслоение, все они, будучи «инвалидами Отечественной войны», обладали одним и тем же статусом. Смысл этой категории выходил далеко за рамки материальных аспектов, касающихся ветеранского благосостояния. Инвалиды войны оставались единственной ветеранской группой, чье право на особое обращение признавалось, хотя бы теоретически, с окончания в 1948 году массовой демобилизации и далее. И это еще одна причина, побуждающая нас повнимательнее присмотреться к израненным солдатам после их возвращения домой: их пример отсылает к теме третьей и заключительной части моей книги, которая посвящена преобразованиям ветеранского сообщества как «нового социума». В этой истории инвалиды войны сыграли самую видную роль. Каждодневное подтверждение их особого статуса гораздо резче и острее, чем у их более здоровых товарищей, обнажало контраст между ожиданиями и действительностью, пропитанной фрустрацией и одиночеством. Так вызревала диалектика дискурса и опыта, ключевая для массовой психологии того «сообщества заслуживающих», которое позже сформировало костяк ветеранского движения в СССР.

Категория «инвалид войны» появилась уже в межвоенный период, когда социальное обеспечение солдат-инвалидов стало рассматриваться в качестве важного аспекта поддержания морального духа армии[386]. В период с 1940-го по 1948 год круг людей, имеющих право на льготы инвалида, постепенно расширялся до тех пор, пока не охватил более или менее всех лиц, лишившихся здоровья на фронте (см. таблицу 4.1[387]

). Тем самым инвалиды войны превратились в одну из самых привилегированных групп ветеранов. Им назначались особые пенсии, для них действовали специальные трудовые нормы, им предоставлялись льготы в получении высшего образования; кроме того, предполагалось, что они получат привилегированный доступ к жилью, топливу, продовольствию и прочим благам. Для инвалидов действовали особые условия погашения кредитов, выдаваемых на жилищное строительство, а также налоговые льготы[388].


Таблица 4.1. Расширение категории «инвалиды войны» в советском пенсионном законодательстве


Их статус сохранялся и после 1947–1948 годов, когда прочие бывшие военнослужащие в большинстве своем лишились льгот[389]. С тех пор и до конца 1970-х годов инвалиды войны были, по сути, единственной подгруппой с особым, постепенно конкретизирующимся правовым статусом. Знаменательный Закон СССР «О государственных пенсиях» 1956 года унифицировал временное законодательство для инвалидов войны, раньше принимавшееся ad hoc

, и увеличил пенсии для некоторых категорий[390]. Этот акт, однако, не изменил самих основ пенсионного обеспечения жертв войны. В частности, несмотря на общественную дискуссию, посвященную этому проблемному вопросу, в законодательстве сохранялся принцип, согласно которому размер пенсии выводился из комбинации нескольких факторов: а именно степени увечья, воинского звания и довоенного дохода. Такой подход серьезно ущемлял инвалидов войны, принадлежавших к самым молодым когортам, поскольку в предвоенное время они вообще не имели доходов – их пенсии в результате оказывались минимальными[391].

В 1959 году пенсии инвалидов II группы увеличили на 10 %, а в 1964 году установили новые минимальные выплаты для инвалидов I и II групп. В 1965 году работающим инвалидам III группы, независимо от того, сколько они зарабатывали, была гарантирована минимальная, по крайней мере, пенсия[392]

. В 1962-м и 1964 годах некоторые категории инвалидов, включая и инвалидов войны, получили право на бесплатный проезд в городском общественном транспорте[393]. В том же году в постановлении Совета министров СССР «О расширении льгот инвалидам Отечественной войны и членам семей военнослужащих, погибших в Великой Отечественной войне» инвалидам были предоставлены новые привилегии в отношении доступа к рабочим местам и гибкости рабочего графика, медицинского обеспечения, пенсий, жилья, снабжения дефицитными товарами и транспортного обслуживания[394]. В 1967 году в связи с празднованием пятидесятой годовщины Октябрьской революции пенсии были увеличены. В 1970 году новый официальный документ пообещал установить «конкретные сроки для улучшения условий жизни инвалидов». В 1973 году состоялось очередное повышение пенсий, а в 1975 году 30-летие Победы было отмечено введением новых льгот на проезд в общественном транспорте, пенсионное и медицинское обслуживание, обеспечение жильем и оплату коммунальных услуг. Тогда же у ветеранов-инвалидов, лишившихся ног, появилась возможность приобрести личный автотранспорт, приспособленный под их нужды. Инвалидам Великой Отечественной войны наконец-то начали выдавать удостоверения, что позволило им с большей решительностью заявлять о своих особых правах[395].

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека журнала «Неприкосновенный запас»

Кочерга Витгенштейна. История десятиминутного спора между двумя великими философами
Кочерга Витгенштейна. История десятиминутного спора между двумя великими философами

Эта книга — увлекательная смесь философии, истории, биографии и детективного расследования. Речь в ней идет о самых разных вещах — это и ассимиляция евреев в Вене эпохи fin-de-siecle, и аберрации памяти под воздействием стресса, и живописное изображение Кембриджа, и яркие портреты эксцентричных преподавателей философии, в том числе Бертрана Рассела, игравшего среди них роль третейского судьи. Но в центре книги — судьбы двух философов-титанов, Людвига Витгенштейна и Карла Поппера, надменных, раздражительных и всегда готовых ринуться в бой.Дэвид Эдмондс и Джон Айдиноу — известные журналисты ВВС. Дэвид Эдмондс — режиссер-документалист, Джон Айдиноу — писатель, интервьюер и ведущий программ, тоже преимущественно документальных.

Джон Айдиноу , Дэвид Эдмондс

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Политэкономия соцреализма
Политэкономия соцреализма

Если до революции социализм был прежде всего экономическим проектом, а в революционной культуре – политическим, то в сталинизме он стал проектом сугубо репрезентационным. В новой книге известного исследователя сталинской культуры Евгения Добренко соцреализм рассматривается как важнейшая социально–политическая институция сталинизма – фабрика по производству «реального социализма». Сводя вместе советский исторический опыт и искусство, которое его «отражало в революционном развитии», обращаясь к романам и фильмам, поэмам и пьесам, живописи и фотографии, архитектуре и градостроительным проектам, почтовым маркам и школьным учебникам, организации московских парков и популярной географии сталинской эпохи, автор рассматривает репрезентационные стратегии сталинизма и показывает, как из социалистического реализма рождался «реальный социализм».

Евгений Александрович Добренко , Евгений Добренко

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги