Сожженные революцией

Из воспоминаний Зинаиды Гавриловны Павлуцкой, жены Григория (Серго) Орджоникидзе:

«…В сопровождении пьяных грабителей разъезжала верхом по городу <Ростову> в белой черкеске и лохматой папахе»[226].

Из газет. «Известия», 25 июня 1918 года:

«В центре Киева задержана неизвестная женщина в офицерском платье, у которой обнаружены документы на имя офицера Сергея Рафальского. В задержанной опознана известная анархистка Никифорова (“Маруська”)»[227].

Из дневника Амфитеатрова-Кадашева:

«…После взятия Туапсе бежала в горы, – и след её пропал».

Приходит и исчезает. Является то мужчиной, то женщиной. Вокруг неё страх, погибель и сладкий восторг.

Теперь-то, наконец, скажем, кто она на самом деле.

Это же ясно.

Она – сама Смерть.

Ну, конечно. Все противоречия в рассказах о ней самой и о её действиях находят теперь объяснение. Сопоставьте всё – и увидите, что она – сама Смерть. «Преждевременно состарившееся лицо»… «округлостью форм не обладала»… «усталый голос и бесконечно печальные глаза»… Так Смерть описывают в поэмах и сказках.

Это – Маруся-миф. Это – надетый на неё образ, как «платье из тёмно-синей тафты», которое «по своей жёсткости создавало какие-то прямые линии» и делало её похожей на Жанну д’Арк…

А подлинная Маруся…

Она остаётся такой же неведомой и непонятной, как всякий подлинный человек. Молодая женщина, девушка, девочка с карими глазами. Такая же как все, только несчастная очень…

Тем временем 20 июня 1918 года в Саратове настоящая Мария Никифорова, состоящая, так сказать, в своём собственном теле, была арестована советскими властями и отправлена в Москву, в ту самую Бутырку, которую покинула девять лет назад.

IV

Севастополь, осень 1919 года

И, как ни странно, на этом – всё. Или почти всё. 21 сентября её выпустили под поручительство Карелина и Овсеенко. Она поступила на службу в Пролеткульт – художницей. В декабре участвовала в работе I Всероссийского съезда анархо-коммунистов, где докладывала… об организации под её руководством детского садика в Гуляйпольском районе. В январе состоялся суд ревтрибунала по её делу. Её признали виновной «в дискредитации советской власти» и «в неподчинении некоторым Советам на местах в сфере военных действий». Обвинения в убийствах и грабежах отвергнуты. Приговорили «к лишению права занимать ответственные посты в течение шести месяцев».

Маруся уехала из Москвы к Нестору Махно. Опять про неё ходят слухи: «совершает нечеловеческие жестокости», «ею собственноручно застрелено 34 офицера». По официальным же данным, занимается организацией школ и госпиталей в тылу махновской армии (в то время воевавшей на стороне красных). Поди пойми, что тут правда.

Летом 1919 года Махно порвал с большевиками. Мария Никифорова с мужем Витольдом Бжостеком оказались в Крыму, откуда белогвардейский бог войны генерал Слащов[228] только что выбил красные отряды Дыбенко. Зачем и почему анархистская пара появилась в тылу белых – сказать трудно. Говорили о грандиозных планах анархо-коммунистического террора, направленного и против белых, и против красных. О намерении осуществить убийство Деникина. (Другие группы анархистов в то же время должны были уничтожить Колчака, Ленина, Троцкого. Реализованной частью этого плана стал взрыв в здании Московского комитета РКП(б) в Леонтьевском переулке 25 сентября 1919 года.) А может, и не было у Маруси и Витольда никаких планов, а просто не успели или не захотели бежать с красными. Так или иначе, оба они были опознаны в Севастополе бывшим бойцом Марусиного отряда, выданы контрразведке, арестованы и приговорены деникинским судом к смертной казни. Оба то ли расстреляны, то ли повешены то ли в сентябре, то ли в октябре 1919 года.

Из воспоминаний Гандлевской:

«…Они были арестованы через несколько дней в магазине в момент покупки галстука. <…>

В день суда и приговора я дежурила в толпе у суда. Не помню, как называется площадь, но слева стоял какой-то храм, и около него толпился народ, то ли по выходе из церкви, то ли ожидая решения суда, у подъезда стоял грузовик. Вот из здания суда вышли М[аруся] Н[икифорова] и Бж[остек]. У обоих руки были сзади в наручниках. Окружает их человек 20 конвойных белоофицеров. Когда один из офицеров хотел помочь Марусе подняться на грузовик, она отстранила его прочь, и, поддерживая плечами друг друга, Маруся и Бжостек взобрались на машину, где было человек 20–25 охраны исключительно офицеров. Их окружили, и машина немедленно тронулась.

Маруся кричала всю дорогу: “Да здравствует анархия, да здравствует свобода! Долой тиранов, долой белогвардейцев! Мы приговорены к смертной казни!” И ещё… чего я уже не могла разобрать».

В дополнение к мемуарной прозе – небольшое стихотворное послесловие. На мотив, освоенный революционными матросами.

ПРО АНАРХИСТКУ МАРУСЮ