Сожженные революцией

Магнит, притягивающий всеобщее внимание, находился посередине храма: гроб на возвышении. В гробу лежал некто в архиерейском облачении. Саккос, омофор, панагии и митра странно контрастировали с лицом покойного. Это было бритое лицо то ли актёра, то ли профессора, красивое в смертном оцепенении, благородное, необычное, навсегда врезающееся в память – но никак не архиерейское. Горбатый нос, высокий лоб, крупные яблоки глаз, укрытые тяжёлыми веками. Чётко очерченный рот с улыбчиво и капризно оттопыренной нижней губой. Узкий, семитский абрис. Глубокие тени. Странное сочетание силы и безволия. Не то апостол Павел, не то Иван Грозный… Не то прелат-педофил из какого-то антирелигиозного кинофильма.

Начало литургии задерживалось. Чего-то или кого-то ждали. Народ переминался с ноги на ногу. Перешёптывались – тем громче, чем дальше от гроба; у дверей уже почти в полный голос. Попытаемся разобрать, что говорят.

– Что, Введенского отпевать здесь будут? (Гладколицый гражданин в костюме, с университетским значком на лацкане.)

– Да, по архиерейскому чину. Митрополит он у них считается или кто там… (Небритый дяденька, от которого слегка тянет перегаром.)

– Ах, отец Александр, какой красавец был-то! Какой высокий, видный! (Немолодая дама в шляпке и в летнем пальто с высокими плечиками.)

– Не отец, матушка, а владыка! А какие проповеди говорил – ведь плакали, сил нет, плакали… (Женщина попроще, в платочке.)

Среди разнообразных лиц в толпе мы выбираем одно: красивый молодой человек лет двадцати пяти с зачёсанными назад волнистыми волосами. Так жаден его взор, так беспокойно-внимательно он оглядывает пространство храма, что мы вправе ждать от него проникновенного слова.

Из воспоминаний актёра Анатолия Борисовича Свенцицкого:

«Храм Св. Пимена Великого был переполнен, но странные были похороны. Я пришёл в храм к 10 утра. Заупокойная литургия ещё не началась. Пожилые женщины в народе высказывались об Александре Ивановиче крайне резко: “Да какой же он митрополит! Смотрите – три жены у гроба, все тут…” Народ почти не осенял себя крестным знамением. Служба всё не начиналась, кого-то ждали. Очевидно, архиерея, подумал я. Но кто же будет отпевать Введенского? Распорядители попросили народ расступиться и в храм вошла и медленно пошла ко гробу… Александра Михайловна Коллонтай. Я её хорошо знал в лицо, не раз встречал в Доме актёра. Шла легендарная Коллонтай, бывший посланник, организатор небезызвестного общества “Долой стыд”, коммунистка, правда, уже давно в немилости и не у дел, но репрессиям не подвергавшаяся. Всё ещё эта бывшая дворянка, генеральская дочь, была импозантна: чёрное платье, орден Ленина на всё ещё пышной груди, в руках огромный букет красных и белых роз. Стала А. М. Коллонтай у гроба рядом с жёнами А. И. Введенского»[236]

.

Свенцицкий не всегда точен в своих мемуарах. Коллонтай никакого отношения не имела к нашумевшему в двадцатых годах обществу «Долой стыд!». Встречаются в его рассказах ошибки и небывалые сценические эффекты. Но в описании действующих лиц его актёрская память ошибиться едва ли могла. Приходится поверить: член ЦК ВКП(б) безбожница Александра Коллонтай присутствовала на отпевании митрополита Александра Введенского.

Так что вот она – постаревшая, но с тем же взором серых глаз и с тем же знакомым нам разлётом бровей – стоит рядом с жёнами бритого архиерея…

А с солеи смотрит на гроб молодой дьякон. На чуть крючковатом еврейском носу – очки. Из-под очков поочерёдно то справа, то слева выкатывается слеза и застывает на щетине подбородка. Но вот его зовут из алтаря:

– Отец Анатолий! Анатолий Эммануилович! Подойдите сюда. Сейчас начинаем.

Звучит, наконец, возглас: «Благословенно царство…»

И литургия начинается.

Из рассказов Анатолия Эммануиловича Левитина (Краснова):

«Служили два архиерея – митрополит Филарет Яценко и архиепископ Алексий Курилёв и 12 заштатных священников. <…> Гроб с телом покойного внесли через царские двери и алтарь и затем трижды обнесли вокруг храма»[237].

Свенцицкий:

«Странные были похороны! Кончилось отпевание (“иерейским” чином), обнесли А. И. Введенского вокруг храма, а прощаться из народа никто не идёт. Гроб на возвышении стоит одинокий. <…> Утирает платочком глаза А. М. Коллонтай… плачут и другие обновленцы последнего для них дня, рыдает А. Э. Левитин… И всё…»[238]

Левитин:

«Он погребён на Калитниковском кладбище, за алтарной стеной, в одной могиле с Зинаидой Саввишной – своей горячо любимой матерью…»[239]

II

Лучики вокруг чела