Спаси и сохрани

Михаилу Валерьевичу страсть как захотелось заглянуть в гости к известным учёным и сдать им Ваню на опыты. Его лицо нахмурилось так сильно, что стало напоминать сплющенный автомобилем мячик.

– Всего один звонок. Пожа-а-алуйста.

Вожатый сдался. Пойми их, этих подростков! Семь пятниц на неделе!

– Жди здесь! – приказал он и направился в свой кабинет.

А тем временем Себяшкина закончила мучить зал, отвесила добротный, поистине мхатовский поклон и удалилась со сцены. Зрители пробудились жидкими аплодисментами. Евгения Александровна принесла извинения за нарушение очерёдности выступающих и объявила участника от пятого отряда.

Володя Втулкин – тощий старшеклассник с угристыми щеками, тоннелем в ухе и в модной хипстерской футболке – читал стихотворение Бродского. Про то, как поэт не хочет выбирать ни страны, ни погоста и питает слабость к Васильевскому острову. Читал бодро, порой даже с выражением, но, как назло, в это самое время по рядам прокатилась странная волна. Девочки третьего отряда внезапно начали подпрыгивать на своих местах, вскрикивая «ай!» и «ой!». Те же, кто не вскрикивал, с интересом пытались разглядеть что-то на полу.

– Попался, который хватался! – Очнувшаяся Лисичкина юркнула под сиденье и извлекла оттуда Диму Веснушкина.

Сын секретарши отбрыкивался всеми частями тела и вопил, что он «пливидение», а «пливидение попасться не мозет».

– Но хватать меня за коленку может?!

– А мне он сделал кусь! – наябедничала подоспевшая Балбесова.

– Что ж… Пробил час расплаты!

И одновременно, не сговариваясь, подруги принялись щекотать Диму в лучших традициях Нежного Человека.

Димин смех – подскакивающий, как шарик для пинг-понга, – разогнал все остальные звуки, заполнив зал. Пока звукорежиссёр подкручивал что-то на пульте, пытаясь увеличить громкость микрофона, Втулкин понял, что его никто не слышит. Выбросил из стихотворения вторую строфу, скомкано промямлил себе под нос третью и раньше времени закончил выступление.

Секретарша Ниночка поспешила к Кате и Вере, чтоб отобрать заливисто хохочущего сына. Вывела его в запасный выход. Общими стараниями директора и ведущей порядок среди зрителей был восстановлен.

– А сейчас для вас выступит представительница четвёртого отряда. Неоднократная победительница конкурса на лучшего чтеца стихов о России. Не побоюсь этих слов, заслуженный чтец нашего лагеря! – не без гордости вещала Евгения Александровна. – В этом году она представит на суд жюри стихотворение собственного сочинения. Встречайте! Маша Крымнашева!

Отряд и.о. старшей вожатой отрепетировано зашёлся в аплодисментах.

Гул затих. На подмостки лебёдушкой выплыла рослая дивчина в цветастом сарафане и в кокошнике. Гребень головного убора в точности, исключающей случайность, повторял контуры Спасской башни Московского Кремля, а на вершине мигала лампочками пластмассовая новогодняя звезда. Дивчина окинула зрителей ясными очами, взмахнула платком и грянула поставленным голосом:

Во поле берёзонька стояла,

Сок берёзовый она источала.

Край берёзовый – поля с берёзками!

А с берёз серёжки свисают слёзками.

И тут же, воздев руки к потолку с акварельными разводами былых протечек, проникновенно задалась вопросом:

Что ж ты плачешь,

Русь стозвонная?

Ты ж родная нам,

не забугорная.

Архимедов и Огурцов принялись играть в морской бой. Правда, играли они недолго – почти сразу заспорили, можно ли четырёхпалубные корабли располагать в клетках по диагонали. Хрюкина примеряла новые маски в Инстаграме. Мирон Алексеев (или Лёха Миронов?) выцарапывал на подлокотнике нехорошие слова. Рукомойников отколупал от спинки кресла почти засохшую жвачку и теперь собирался пульнуть ею в волосы Тёме Булочкину.

А Тёма нет-нет да и поглядывал на сидящую рядом Энжел. Когда на сцене появилась Крымнашева, начальница «Общества отверженных обществом» заметно помрачнела и сжала кулаки.

– Переживаешь, что первое место снова достанется ей? – спросил мальчик.

– Вот ещё! Мне на все эти выступления до лампочки.

– Но если Ваня проиграет, как мы пройдём мимо охраны и отыщем в лесу старое кладбище?

– Не знаю, как у тебя, а у меня нет никакого желания бегать по склепам в поисках какого-то мертвяка. Будь это хоть мумия самого Тутанхамона!

– Мумия Тутанхамона хранится там, где ей и положено быть – в Египте, – сообщил всезнающий Булочкин. – Как быть с обещанием, которое Ваня дал призраку Софьи? Мы вроде решили ему помогать. Разве нет?

– Поживём – увидим, – ответила Энжел и ушла в себя.

Маша перешла к пафосным и отрывистым восклицаниям:

Духоскрепная Россия!

Моя священная страна!

Твои поляне вечевые,

Твои цветики степные,

Твои метанья вековые

и поиск смысла бытия.

Не хотим мы перемен!

Мы хотим вставать с колен!